ГЛАВА - 112
СРАЖЕНИЕ НА РЕКЕ МОНОНГАХЕЛА. РАЗГРОМ БРЭДДОКА
Армия генерала Брэддока в лесах Огайо движется к форту Дюкень
Всю весну 1755-го года генерал Эдуард Брэддок готовился к своему походу на форт Дюкень. Задержку вызвала нехватка фургонов, необходимых, чтобы сформировать большой обоз. Их с трудом нашли. Кроме того, Брэддок хотел создать себе промежуточную базу, откуда на первом этапе своего марша мог получать снабжение. По его приказу был построен первый в этой войне английский форт – Кумберленд, на реке Уилл Крик – притоке Потомака.
В начале июня все было готово и Брэддок выступил. Вместе с пополнением, собранным для него в колониях, его армия насчитывала 2200 человек. Плотная колонна солдат в живописных красных мундирах, маршировавших с развернутыми знаменами и даже под музыку, медленно поползла на север. Так медленно, что за 7 дней она прошла только 20 миль.
Брэддоку впервые приходилось оперировать в американской глуши, что ломало клише, свойственные официальной европейской военной школе. Ему предстояло осаждать форт и он запасся тяжелыми пушками, взяв их у капитанов кораблей, доставивших его в Америку. Неуклюжие волы с трудом волокли 8-дюймовые мортиры и 12 фунтовые морские орудия. Между тем, форт Дюкень, хотя и был основательно укреплен французами, представлял собой типичную для Америки наспех построенную крепость, с деревянными стенами, земляными валами и пушками мелкого калибра: 2-х или 6-фунтовыми.
Британскому генералу приходилось менять правила на ходу. Раздосадованный ползучим движением своей армии, Брэддок решил разделить ее. Всю тяжелую артиллерию и большинство повозок он оставил позади, а сам с главными силами, легкими пушками и небольшой частью обоза, содержавшего самое необходимое, двинулся вперед.
Продвижение колонны сразу ускорилось. Во второй половине дня 9 июля войска перешли реку Мононгахела и находились в 8-10 милях от форта Дюкень.
Войска следовали в следующем порядке:
Возглавлял колонну авангард в 300 человек под командованием полковника Томаса Гэйджа, состоявший из отборных солдат, в том числе гренадерской роты 44-пехотного полка.
За ними шла большая группа лесорубов, прокладывавших дорогу для остальной армии и обоза, расчищая охотничью тропу, которая не превышала в ширину двух метров. Несколько фургонов везли необходимый им строительный инструмент.
С интервалом примерно в полмили следовали главные силы - 12 рот королевской пехоты во главе с самим Брэддоком.
Генерала сопровождали его адъютант - капитан Роберт Орм, а также Джордж Вашингтон и свита. Вашингтон страдал от дизентерии и геморроидных колик и с трудом держался в седле.
Замыкал шествие смешанный арьергард полковника Питера Хэлкета, включавший роту вирджинского ополчения.
С высоты птичьего полета армия напоминала гигантскую красную змею, прогрызавшую, причудливо извиваясь, себе путь сквозь толщу девственных сосновых лесов. Впереди этой змеи шли семеро разведчиков, которых вел бывший торговец Огайской кампании, охотник и следопыт Джордж Гроган.
Брэддока можно упрекнуть во многом, современники характеризуют его как недалекого офицера, придававшего слишком большое значение парадной стороне армейской службы и слепо преклонявшегося перед европейской линейной тактикой - как никак, а он был гвардейским офицером.
Но его нельзя упрекнуть в легкомыслии. Британский командующий сделал все необходимое, чтобы обезопасить себя от неожиданностей. Регулярно высылалась разведка, отряды пехоты занимали холмы, встречавшиеся на пути движения колонны, выставлялись фланговые дозоры и только тогда движение армии продолжалось.
Англичане шли осторожно, час от часу ожидая встречи с противникам. И все равно она произошла неожиданно, причем для обеих сторон.
Дефиле, по которому шли английские полки, вывело их на поляну. На другой ее стороне разведчики Грогана заметили человека, раскрашенного как индеец, но в офицерском камзоле и шляпе. Он снял шляпу, взмахнул ею и за ним из-за деревьев появилась пестрая толпа индейцев и канадцев, среди которых выделялась небольшая группа в белых французских мундирах.
Авангард Гэйджа первым пришел в себя от неожиданности, его солдаты вскинули ружья и дали залп. Затем перезарядили и дали второй.

Сражение на реке Мононгахела 
фрагмент полотна художника Эммануэля Лойца
Французы в беспорядке бросились под защиту деревьев, оставив на поле несколько раненых и убитых и среди них своего раскрашенного как индеец предводителя. Это был капитан Даниэль Льенард де Божё.
Де Божё прибыл из Квебека незадолго до сражения, приведя в форт Дюкень подкрепление. Французы уже знали о движении армии Брэддока от своих разведчиков. Форт готовился к обороне. Гарнизонную службу здесь несли несколько рот регулярной французской пехоты, но большую часть сил, которые собрал для защиты крепости ее командир, Клод-Пьер де Контрекур, составляли индейцы. Их призвали ото всех союзных племен, среди них были гуроны, абенаки, шауни, потаватоми, оджиба и другие.
Отдельный отряд воинов оттава привел их вождь, будущий лидер индейского восстания против англичан – Понтиак. Это первое его упоминание в истории, которое, впрочем, точно не установлено.
Пестрое сборище своим диким видом могло внушить ужас кому угодно, но его воинственный вид не соответствовал его боевому настрою. Индейцы, да и французское начальство, не горели желанием сражаться. Все знали, что англичан идет очень много и это – регулярная армия, «красные мундиры», а не слабое ополчение. Де Контрекур наотрез отказался вывести свой гарнизон за стены, предпочитая лучше отсидеться за ними и дождаться новых подкреплений из Монреаля.
Один де Божё был полон решимости двинуться на встречу Брэддоку и дать бой. Все зависело от того, как поведут себя индейцы. Родившийся и выросший в Новой Франции, де Божё хорошо знал, насколько индейцы подвержены эмоциям и любят театральные эффекты. Он скинул мундир, оставив только шляпу, оделся как индеец, нанес себе краской различные тотемы и смешался с толпой краснокожих.
Встав среди них, капитан произнес жаркую речь, вызывая к храбрости воинов и в то же время – порицая их за трусость:
«Если надо, я пойду сражаться один и погибну со славою, вам же достанется бесчестье за то, что вы испугались выйти на битву!».
Толпа индейцев, возбужденная такими упреками, разразилась воинственным ревом и выразила готовность сражаться с врагом, как бы силен он ни был!
Но Контрекура эта уловка, разумеется, не убедила, он так и не позволил гарнизону покинуть стены. Когда Де Божё, вновь облачившись в свой мундир, оставил форт Дюкень и пошел встретить Брэдока в его распоряжении находились лишь те отряды, которые он привел из Монреаля: одна неполная пехотная рота - 70 штыков и 2 офицера, 146 человек канадского ополчения, 36 добровольцев из числа представителей колониальной элиты, решивших на свой страх и риск принять участие в войне, и... 630 индейцев!
Индейцы составляли главную его силу, но даже вместе с ними, численность войска де Божё оставалась вдвое меньше, чем было солдат у генерала Брэддока. 
Встреча на поляне застигла врасплох скорее французов и их краснокожих союзников, чем англичан. Гренадеры и пехотинцы Гэйджа, вымуштрованные в суровой школе британской регулярной армии, первыми же залпами посеяли панику в рядах своих врагов. Пал, смертельно раненый, неустрашимый де Божё. А когда англичане выкатили в свои ряды две легкие пушки и ударили картечью, французы побежали.
Первыми бросились наутек канадские ополченцы, за ними – часть индейцев, вся их неустойчивая масса заколебалась и стала рассыпаться.
Наверное тем бы все и кончилось, но рота солдат регулярной французской пехоты во главе с лейтенантом Жаном Дюма (всего 72 человека) осталась на месте и ответила огнем на огонь.
Эта неполная сотня людей в белых мундирах изменила весь ход сражения. Видя, что солдаты не дрогнули, индейцы, уже было начавшие разбегаться, устыдились своей трусости и стали поодиночке и группами возвращаться на поле боя, постепенно образуя полумесяц вокруг головы английской колонны.
Упал, получив пулю, первый солдат в красном мундире, затем, второй, третий…

Индейцы расстреливают колонну Брэддока - неизвестный художник
Индейцы сражались как они привыкли – находили надежное убежище в кустах, за стволом дерева или в овражке, выбирали себе подходящую мишень и метким выстрелом уничтожали ее. Англичане стреляли залпами, индейцы – только прицельно. Но и целиться труда не представляло – по плотным рядам британских солдат, сгрудившимся на опушке, трудно было промахнуться.
Авангард Гэйджа понес большие потери и, теряя все новых людей, бросив обе свои легкие пушки, под безжалостным огнем, попятился, стремясь уйти с опасного места.
Для англичан не все было потеряно. Они проиграли лишь первую стычку, но генерал Брэддок допустил катастрофическую ошибку. Вместо того, чтобы выяснить обстановку, грамотно перегруппировать свои войска, он приказал главным силам быстро выдвинуться и отбросить врага.
Английские войска ринулись вперед, пытаясь вырваться из дефиле, узкого, как горлышко бутылки, и столкнулись с отступающими в беспорядке солдатами Гэйджа. Две колонны смешались, подразделения утратили строй, образовав несколько плотных скоплений, в которых офицеры тщетно пытались навести порядок. А ружья индейцев продолжали стрелять. Французы захватили также брошенные Гэйджем пушки и обратили их против своих противников.
Особенно сильный урон англичане терпели от огня с невысокого холма на фланге, где в кустарнике, засело много краснокожих стрелков. Заметив это, Брэддок приказал одному из своих офицеров, полковнику Бертону выбить их оттуда. Бертон сумел собрать вокруг себя сотню солдат и повел их на холм, но тотчас был тяжело ранен, а его солдаты отступили.
Никаких других приказов английский командующий больше не отдал. Брэддок уже не мог управлять ходом битвы, утратившей порядок, он лишь скакал верхом от одной группы к другой, браня своих людей за трусость и взывая к чести офицеров.
Некоторые роты пытались сражаться подобно тому, как это делал противник, рассредоточившись за деревьями. Но, ослепленный своим собственным пониманием воинской доблести, генерал бил их ножнами своей шпаги и гнал обратно на поляну – в боевую линию.
Не столь связанные дисциплиной вирджинские ополченцы залегли за стволами упавших деревьев и какое-то время успешно вели перестрелку, но и их Брэддок заставил встать в общий строй. Вирджинцам сослужила плохую службу синяя форма, в которую они были одеты – британские солдаты приняли ее за форму французской пехоты и открыли по ним огонь, что лишь усугубило быстро разраставшуюся панику.
Побоище продолжалось три часа. Потери англичан были ужасающими. Погиб командовавший авангардом Питер Хэлкет, а также состоявший в генеральской свите сын губернатора Массачусетса Уильям Ширли младший - пуля попала ему в голову.
Были ранены заместитель Брэддока полковник Гэйдж, адъютант генерала Роберт Орм, выбыли из строя практически все старшие и младшие офицеры, а от солдат осталось менее трети из числа, вступивших в битву.
Даже для такого упрямца и храбреца, как Брэддок, стало ясно, что битва проиграна. Индейцы давно заприметили пышный мундир генерала с золотым шитьем и много раз пытались его подстрелить. Под ним уже погибли пять лошадей, а неотступно следовавший за ним Вашингтон сменил двух.
Брэддок, наконец, отдал приказ об отступлении, но тут пуля нашла и его. Он упал с лошади и его вынесли с линии огня на руках.
Видя, как пал их генерал, остатки армии пришли в полное смятение и в ужасе бежали, каждый спасал сам себя.
Никто не преследовал беглецов: индейцы, оказавшись хозяевами поля боя, были слишком заняты сбором скальпов и трофеев, а французов было слишком мало.
Генерал Брэддок скончался 13 июля, через четыре дня после битвы на реке Мононгахела. Незадолго до смерти на него сошло прозрение и он сказал склонившемуся над ним Роберту Орму:
«Теперь мы знаем, как их разбить в следующий раз!».
Его похоронили посреди дороги, по которой понуро отступали остатки армии, чтобы индейцы не могли найти и обесчестить его тело. Простым солдатам не столь повезло - и через несколько лет вдоль «дороги Брэддока» под открытым небом все еще тлели сотни скелетов в красных лохмотьях.
Англичане потеряли в этом лесном сражении 63 офицеров, включая свиту генерала, и боле 500 солдат. У французов по разным оценкам погибло всего лишь 28 и примерно столько же были ранены, индейцы лишились не более двух десятков человек.
Поражения избежал только обоз и та часть армии, охранявшая его, под командованием полковника Дунбара, которую Брэддок оставил, чтобы налегке идти к форту Дюкень. Собрав уцелевших, Дунбар принял на себя командование и постарался как можно быстрее убраться из Огайо. Пушки и большую часть обоза пришлось бросить.
Но и в форте Кумберленд, куда вернулись разбитые полки, они не задержались. Уцелевшая часть армии была настолько деморализована, что утратила все свои боевые качества. Заявив в разгар лета (!), что он уходит на зимние квартиры, Дунбар отступил еще дальше, в глубь страны, в Филадельфию, прочь от пропахших порохом границ.

Раненый Брэддок - рисунок Роберта Гриффинга
Катастрофа экспедиции Брэддока произвела не только в колониях, но и в самой Англии настолько ошеломляющее впечатление, что в нее поначалу отказывались верить. Чудом уцелевший в этой бойне адъютант генерала, во время сражения неотступно следовавший за ним и также рисковавший - тогда еще совсем молодой Джордж Вашингтон, когда его спросили о подробностях битвы ответил:
«Я искренне присоединяюсь к вам, полагая, что, когда эта история будет рассказана в будущих анналах, она встретит неверие и негодование; ибо, если бы я не был сам свидетелем этого факта в тот роковой день, я бы вряд ли поверил этому даже сейчас!».
Но факт остается фактом - сражение на реке Мононгахела стало одной из самых страшных военных катастроф британской истории колониальных войн и одной из величайших побед, когда-либо одержанных американскими индейцами над своими колонизаторами.

К следующей главе   К предыдущей главе   К оглавлению