ГЛАВА - 111
ВОЕННЫЕ ПРИГОТОВЛЕНИЯ

Группа ирокезов у английского форта - худ. Дон Трояни
Вторгнувшись в Огайо, французы поступили прагматично, закрепив за собой этот обширный и богатый регион, но их позиции в Америке оставлись по-прежнему слабыми. Все население Новой Франции насчитывало около 70 000, в то время, как в английских колониях оно перевалило за 1 200 000.
Вся английская территория была густо заселена, на французской города и поселки по-прежнему располагались лишь вдоль берегов реки Святого Лаврентия. Вся огромная область к югу и юго-западу, включая побережье Великих Озер, вплоть до английских границ была населена лишь индейцами и охранялась системой фортов, удаленных на десятки, а то и сотни миль от колониальных центров: Квебека и Монреаля.
Самым восточным звеном этой цепи являлся стоявший на острове Кейп-Бретон мощный Луисбург, уже однажды захваченный в результате Войны короля Георга. Он запирал вход в Залив Святого Лаврентия. На севере залива Фанди стоял форт Бозежур (см. карты). Он отрезал французские владения от потерянной во время войны Королевы Анны Акадии – отныне новой Шотландии.
Еще один форт находился на самом узком месте вытянутого с севера на юг озера Шамплейн, по которому во время прошлых войн военные отряды с французской территории проникали на территорию Новой Англии и наоборот. Это место у  англичан называлось Краун-Пойнт, индейцы же звали его Тикондерога. Здесь стоял форт Сен-Фредерик.
Старейший из фортов, все еще носящий имя его основателя – форт Фронтенак охранял северо-восточное побережье озера Онтарио.
На юго-западной его оконечности, на пути из озера Онтарио в озеро Эри, находился форт Ниагара.
Дальнюю оконечность озера Эри, на пути из него в озеро Гурон, прикрывал форт Детройт.
Наконец, замыкал цепь самый маленький из фортов, построенный на смычке озер Гурон и Мичиган – форт Мичилимакинак.
После того, как французы подмяли под себя Огайо, к этой оборонительной системе добавились форты Ле Бёф и Дюкень.

Карта ключевых фортов в регионе Огайо и Великих озер
Большинство из них были построены достаточно основательно, по принципам фортификатора Вобана, имели звездоподобную форму с фланкирующими бастионами на концах лучей, обнесены рвом и вооружены хорошей артиллерией.
Внутри каждого форта находилась просторная площадь для строевой подготовки, пекарня, кузница, оружейная мастерская, армейские склады, бараки для солдат и отдельно – апартаменты для офицеров.
Для строительства обычно использовался самый дешевый подсобный материал – дерево и земля, поэтому большинство фортов были все же уязвимы для длительного артиллерийского огня.
Было у них и еще одно слабое место – в Новой Франции процветала коррупция, средства, отпущенные на содержание фортов, беззастенчиво разворовывались, и, зачастую, их реальная боеспособность была очень невелика. В мирное время они охранялись незначительными гарнизонами и только в случае войны по мере необходимости получали подкрепления.
Затерянные среди бескрайних лесов и Великих Озер, форты олицетворяли собой угасающую французскую монархию, за внешним блеском которой скрывалась очевидная слабость. Захватив их, можно было поставить Новую Францию на колени, даже не контролируя ее столицу.
Кто держал в руках форты, тот управлял индейцами и получал ключ к монопольной торговле мехами на всей территории Северной Америки.
Это хорошо понимали и в Лондоне, уже тогда являвшемся центром мировой колониальной империи, чье благополучие зиждилось, прежде всего, на торговле. Расстановка политических сил в английском парламенте того времени вряд ли будет нам интересна. Достаточно сказать, что жалобы губернатора Динвиди и провал экспедиции Вашингтона, там не остались без внимания. Английское правительство было всерьез встревожено французским проникновением в Огайо. Английский премьер министр герцог Нюьюкастл заявил, что «вся Северная Америка будет потеряна, если сейчас спустить с рук французам».
Войны в Европе не было и крошечная профессиональная английская армия, насчитывавшая всего 18 000 человек (для сравнения - сухопутная французская армия в Европе имела в своих рядах до 200 000 солдат), находилась в настоящий момент не удел. Поэтому ее главнокомандующий, сын короля Георга II герцог Кумберленд согласился выделить для отправки в американские колонии два полка: 44-й и 48-й пехотный. Командовать ими поставили генерала Эдуарда Брэддока, бывшего офицера гвардии. Как и большинство военачальников, отправлявшихся прежде в Америку, ничем особенным генерал не успел отличиться, свое назначение он рассматривал, как хороший шанс продолжить карьеру в мирное время.
Отправку войск никто пока не считал открытым объявлением войны, предполагалось, что Брэддок с его армией просто «исправит» англо-французскую границу, заставит французов уйти из Огайо, при этом мир не будет нарушен. Герцог Кумберленд, по чьей протекции генерал и получил это назначение, отдал ему приказ – "всего лишь" захватить форт Дюкень и педантичный Брэддок намеревался его в точности исполнить.
Со своими двумя полками 20 февраля 1754 года он высадился в Хэмптоне (Вирджиния) и пошел к реке Потомак, где у городка Александрия разбил полевой лагерь. Отсюда Брэддок разослал приглашение губернаторам – явится к нему на военный совет.
Большинство руководителей колоний поспешили откликнуться на зов и явились на встречу. Самыми авторитетными среди них были, несомненно, губернатор Роберт Динвиди и глава Массачусетса, престарелый, но преисполненный воинственного пыла Уильям Ширли.
Брэддок принял их в своей палатке. Его армия наглядно олицетворяла собой английскую военную мощь. Америка ничего подобного еще не видела. В середине 17 века армейский мундир приобрел свою особую пышность и великолепие. Сотни дисциплинированных солдат в красной униформе с золотым шитьем, марширующие под барабанный бой, суровые офицеры в белых париках и роскошных камзолах, высокие шапки гренадеров и блеск начищенных штыков – все это придавало английскому лагерю блестящий, парадный вид.
Никто не сомневался в успехе предстоящей кампании, колониальная аристократия стремилась под знамена Брэддока, самые влиятельные из колонистов хотели, чтобы их сыновья служили под его началом. Сын массачусетского губернатора Уильям Ширли-младший стал его личным секретарем, а молодой Вашингтон, несмотря на свое прошлогоднее поражение, - адъютантом. Брэддок считал, что ему будет на пользу иметь при себе пару высокопоставленных колониальных офицеров.
У губернаторов имелся свой план военной кампании, в колониях еще до прибытия Брэддока уже шла активная подготовка к его реализации. Самым уязвимым местом французской оборонительной цепи считался форт Бозежур на побережье залива Фанди, который можно было взять атакой с моря. Бостон традиционно готов был предоставить для этого корабли. Его захват устранял бы угрозу Новой Шотландии (Акадии). Вторым по важности звеном во французской системе обороны был Краун-Пойнт. Захватив его, можно было контролировать самый быстрый и удобный путь в сердце Канады – через озеро Шамплейн. Отсюда открывалась прямая дорога на Монреаль.
Брэддок в целом согласился с планом, который отражал стремление его высокородных патронов в Лондоне – «исправить» англо-французскую границу в Америке на всем ее протяжении. Если бы план удался, территория Новой Франции как шагреневая кожа сжалась бы до узкой ленты поселений вдоль реки Святого Лаврентия.
В итоге было решено нанести сразу четыре удара. Сам Брэддок и его «красные мундиры», выполняя прямой приказ герцога Кумберленда, должны были наступать на форт Дюкень и выдавить французов из Огайо.
Губернатору Ширли с колониальным ополчением, состоявшим из двух полков, предстояло взять форт Ниагару.
Третий отряд ополчения, под командованием полковника Джонсона, выдвигался к Краун-Пойнту.
Четвертый и последний отряд морем перебрасывался в Акадию и осаждал форт Бозежур.

На пути следования войск спешно строились новые форты со складами для провианта, военных запасов и лазаретами для больных.
Очень важным было заручиться поддержкой ирокезов. Их конфедерация переживала период полной смены политической ориентации, от слепой вражды с французами к стремлению торговать с ними и извлекать двойную выгоду от своего уникального положения между двумя колониальными центрами силы. С тех пор как в 1701 году ирокезы заключили «Великий мир» с Новой Францией, они его в целом соблюдали. Французские миссионеры получили доступ в села конфедерации, прежде для них закрытые. Особенно успешно действовали отец Жонсир, поставивший миссию в племени Сенека, и отец Пике, проповедовавший среди Онондага. Под их влиянием сотни ирокезов приняли католицизм и уже не могли, как прежде, считаться английскими союзниками.
Однако и англичане сохраняли свое влияние у могавков, через своего агента Уильяма Джонсона. Его жизнь – удивительная история человека, добровольно сменившего блага цивилизации и преимущества благородного происхождения на жизнь среди дикарей. Джонсон происходил из аристократического ирландского рода и доводился племянником британскому адмиралу сэру Питеру Уоррену. Он был женат на индианке и его дом в одном из индейских сел был всегда открыт для ирокезов. Они его очень ценили и почитали как вождя.
У англичан он имел звание полковника колониальных войск и согласно плану предстоящей кампании должен был возглавить поход на Краун-Пойнт, главным образом потому, что этот маршрут пролегал через земли ирокезов. Джонсон присутствовал на совещании у Брэддока и, хотя не вошел в состав военного совета (его ранг не позволял этого), был тем не менее в курсе всех военных приготовлений.
Вернувшись к могавкам, он спешно созвал к себе вождей, которых знал лично, и приложил максимум своего красноречия, чтобы убедить их выступить против французов. Но даже его авторитета оказалось недостаточно. Могавки уклонились от предложения, под предлогом, что в этом случае им придется воевать с родственными им по крови сенека и онондага. Только 300 воинов во главе со старым вождем по имени Хендрик откликнулись на его призыв.
Следует также упомянуть о еще одной попытке англичан склонить на свою сторону прежде такую воинственную, а теперь такую практичную и меркантильную индейскую конфедерацию. За год до прибытия войск Брэддока, в то время как Вашингтон совершал свой неудачный поход в Огайо, в июне с 1754 года представители 7 из 13 английских колоний собрались в Олбани, куда прибыли по их приглашению вожди ирокезов. Целью встречи, которую историки называют «Конгрессом в Олбани», было заручиться военным союзом с ирокезами в предстоящей войне англичан с французами, а в том, что она грядет, никто уже не сомневался.
Вожди охотно прибыли и на протяжении нескольких дней заключали выгодные торговые сделки с колониями. Так, они продали большой кусок своей земли Коннектикуту, и еще один – Пенсильвании. Домой индейская делегация вернулась, волоча за собой множество повозок с дарами от «английских братьев», но в войну вступить представители Пяти Племен отказались. Англичане, по крайней мере, могли радоваться, что ирокезы останутся нейтральными, а не примут, чего доброго, сторону французов.
Активные военные приготовления в английских колониях и отправка крупного военного контингента в Америку, не остались вне поля зрения французских шпионов. В Париже обеспокоились судьбой своих колоний. Людовик XV распорядился отправить в Канаду 3000 солдат под командованием дворянина немецкого происхождения Жана-Армана барона Дискау (или по его немецкой генеалогии Людвига-Августа фон Дискау). Они должны были стать противовесом армии Брэддока.
Транспортировка войск в Америку была сопряжена с большим риском. Британия стремилась не допустить переброску английских подкреплений, ее флот контролировал океан. Всего английские военно-морские силы насчитывали в своем составе около 160 линейных кораблей разного класса - от 100 и более до 40 пушек, и плюс к этому 60 фрегатов.
Часть из них правда уже отслужила свое, поэтому британское адмиралтейство запланировало масштабную программу перевооружения флота, намереваясь довести численность кораблей до 400.
Французский флот по сравнению с британским находился в упадке. В строю насчитывалось только 60 линейных кораблей и 31 фрегат.
Конвой под командованием адмирала Дюбуа де ла Мота вышел в мае 1745 года из Бреста и взял курс на Америку. Только три из 14 кораблей, были полностью вооружены. С остальных сняли большую часть артиллерийского вооружения, чтобы превратить их в транспорты. Поскольку между двумя монархиями формально сохранялся мир, никто не посмел помешать им в европейских водах.
Но когда Атлантика уже была позади и появились туманные берега Ньюфаундленда, французы неожиданно для себя обнаружили крейсирующую здесь английскую эскадру. В Лондоне приняли решение перехватить конвой и выслали к американским берегам флотилию адмирала Эдуарда Боскауэна. Он успешно прибыл в точку предполагаемого рандеву и уже радовался своему успеху, завидев французские паруса, когда на воду вдруг лег плотный туман.
Адмирал де ла Мот, не ждавший от встречи с английским флотом ничего хорошего, обрадовался такой удаче и французские корабли нырнули в это облако.
Только три из них не успели укрыться в его спасительном саване: «Лис», «Алсид» и «Дофин Руаяль».
Суда медленно сближались, пока английский «Дюнкерк» поравнялся с французским «Алсидом». Капитан последнего решил выяснить, чего нужно англичанам, и крикнул с палубы:
«Между нами мир или война?».
Ему пришлось повторить свой вопрос дважды, прежде чем капитан «Дюнкерка» Ричард Хоу ответил:
«Мир! Мир!».
В тот же миг «Дюнкерк» открыл огонь. Получив несколько прямых попаданий, «Алсид», палубы которого были набиты войсками, быстро спустил флаг. Та же участь постигла «Лис», он был передан из линейного корабля в транспорт и вместо положенных ему 64 пушек нес только 24.
Лишь самый быстроходный из тройки, «Дофин Руаяль» сумел бежать и скрыться под покровом тумана.
Несмотря на эту потерю, адмирал дe ла Мотт успешно добрался до своей цели и высадил оставшихся у него 2600 солдат.

К следующей главе   К предыдущей главе   К оглавлению