ГЛАВА - 60
ВОЙНА ВАН-КИФТА. РЕЗНЯ В ПАВОНИИ. УБИЙСТВО ЭНН ХАТЧИНСОН

Индейский военный совет 
Летом 1642 года на Манхэттен внезапно прибыл Миантономо, вождь наррагансеттов, сильного племени, обитавшего на материке. Его сопровождало около 100 воинов. Это "вторжение" чрезвычайно напугало мнительного голландского губернатора.
В появлении военного отряда наррагансеттов он усмотрел за заговор с целью поднять индейцев на восстание и уничтожить Новую Голландию. Однако Миантономо ничего такого не замышлял. Причина его визита была совершенно иная. После того, как англичане уничтожили племя пекотов, возникшим вакуумом силы в Коннектикутской долине воспользовался самопровозглашенный вождь Ункас - прототип известного литературного персонажа Фенимора Купера.
Полная противоположность своему литературному тезке, хитрый, коварный, жестокий и вероломный - он основал собственное племя, установил военный союз с англичанами и вошел в конфликт с другими племенами, которые сформировали коалицию во главе с вождем Миантономо - для войны с Ункасом (см. гл. 37). Но, считая себя недостаточно сильным, Миантономо отправился в вояж по побережью, в поисках союзников, в ходе которого побывал и на Манхэттене. Помощи у здешних сашемов он, однако, не получил, и вскоре мирно удалился со своим эскортом.
Но Ван Кифт, однако, его визитом чрезвычайно встревожился.
В Новом Амстердаме подняли тревогу, форт запер ворота, солдаты напрасно жгли фитили, ожидая нападения, которое так и не последовало.
С тех пор Ван Кифт жил в состоянии, которое, наверное, можно назвать паранойей, навязчивым, не преходящим страхом индейского нападения.
Драма произошла зимой 1643 г., когда большая группа индейцев- ваппингеров, 500 человек, перебралась на остров через узкий пролив и разбила два лагеря, один в местечке, которое называлось Павония, другой на мысе Корлер Хук.
Но это были беженцы, спасавшиеся от ирокезов, а не военный отряд, воинов среди них было совсем не много, большинство - старики, женщины и дети.
Для Ван Кифта этого, тем не менее, оказалось достаточно, чтобы, не выяснив в чем дело, почему и зачем явилась эта горстка краснокожих, вновь объявить военное положение. В форте бил барабан, лязгало оружие. Совет Двенадцати более не существовал, никто не смог удержать губернатора от неразумного и жестокого решения – уничтожить оба индейских лагеря.
На самом деле, миграцию ваппингеров косвенно вызвали сами голландцы. Прошло уже немало лет, с тех пор, как завершилась война между могавками и могиканами за контроль на прямой доступ в Форт-Оранж. Оба племени заключили мир между собой, но стали энергично притеснять своих малых соседей. Ружье стоило дорого, индейский воин выкладывал за него голландскому торговцу целый ворох первосортных шкур. Природные источники пушнины, однако, были не беспредельны и быстро истощились. Начались «бобровые войны», вооруженные мушкетами и стальными томагавками, могавки и могикане принялись активно вытеснять с исконных земель своих более слабых братьев по крови, захватывая их охотничьи территории и облагая данью.
Большинство небольших и разобщенных береговых племен в устье реки Гудзон смирились с оброком, но племена покрепче, такие как ваппингеры и делавары, пытались оказать сопротивление.
Зимой 1643 года могавки выслали очередной отряд, вооруженный мушкетами, чтобы собрать дань. Крупное селение ваппингеров отказалось ее платить, его воины, имея лишь луки и стрелы, напали на могавков, но потерпели тяжелое поражение.
Потеряв 70 соплеменников убитыми, опасаясь массовой резни, ваппингеры всем селением снялись с места и пустились бежать к морю. Во всем Заливе не нашлось бы племени, которое могло бы взять их под крыло, и, не зная, куда податься, в полном отчаянии беглецы устремились под защиту пушек Нового Амстердама. Худшего убежища им трудно было найти. Здесь они обрели не защиту, а смерть.
Ван Кифт горел желанием поквитаться с индейцами за прошлые обиды: "кражу" свиней и мнимый заговор Миантономо. Но более всего он хотел преподать урок устрашения другим племенам, продемонстрировав им силу и мощь европейского оружия.
Одним словом, весь смысл карательной экспедиции сводился к тому, чтобы показать, кто хозяин на берегах Манхэттена. Пастор Богардус тщетно пытался предотвратить побоище, но губернатор, как и прежде, игнорировал чужие советы.
Побоище в Павонии, раскрашенная иллюстрация к книге XVIII века
В ночь на 23 февраля 1643 года из Нового Амстердама выступили два отряда.
Одним командовал лейтенант Ван Тьенховен, он направился к Павонии, взяв с собой 80 солдат гарнизона. Другой вел лейтенант Мариан Адриансен, командовавший городским ополчением (49 человек), он двинулся к мысу Корлер Хук.
Ван Кифт всех запугал призраком индейского вторжения. Адриансен и его ополченцы считали, что защищают свой город, свои семьи. Ван Тьенховен слепо исполнял приказ, который каждый из двух офицеров понимал по-своему.
Отправляя их на бойню, Ван Кифт дал указание убить всех воинов, но не трогать женщин и детей. Андриансен так и поступил. Его отряд атаковал лагерь ваппингеров у мыса Корлер Хук, перебил до 40 индейцев, взял 30 пленников, но не тронул женщин и детей.
В Павонии же произошла форменная кровавая вакханалия.
Солдаты Ван Тьенховена, не замеченные, подобрались к индейскому поселку. Ваппингеры чувствовали себя в безопасности, с голландцами у них не было вражды, местные племена считались их союзниками. Они, к тому же, находились на острове и полагали, что пролив надежно охраняет их от врагов. Поэтому свой лагерь они охраняли крайне беспечно.
Солдаты внезапно ворвались в становище и февральский снег густо окрасился кровью. Пики и мушкеты разили без разбора: сонных воинов, женщин, детей, стариков. У кормящих матерей вырвали из рук младенцев, рубили их на куски, бросали в реку или нанизывали на шпаги. Мертвецам отрубали головы и гоняли ногами, словно футбольные мячи.
Пошли в дело факелы, тростниковые хижины-времянки одна за другой охватывало пламя.
Довольный Ван Кифт со стены форта наблюдал отдаленное зарево. Не в силах сдержать радость, он лично встретил у ворот возвращающихся солдат, осыпал похвалами, совал в руки деньги и подарки.
Тьенховен убил в Павонии 80 человек и убил бы больше, если бы успел.
Но обитатели индейского лагеря в ужасе бежали. Они не знали, кто на них напал, и часть из ваппингеров, решив, что их атаковали англичане или могавки, пытались искать спасения в Новом Амстердаме. Там их тоже ждала смерть - солдаты, которые остались охранять форт, безжалостно перекололи и перестреляли беглецов.
После резни в Павонии уцелели лишь те немногие, кто смог пробиться через частокол голландских пик, рассеялись по острову и нашли пристанище у дружеских племен.
Резня в Павонии была и остается одним из самых позорных и кровавых эпизодов в истории североамериканской колонизации.

Индейский воин североамериканского побережья в полном облачении времен войны Ван Кифта. Убийство индейцами семьи Энн Хатчинсон
Ночь длинных ножей 23 февраля 143 года вызвала эффект, прямо противоположный тому, на который рассчитывал Ван Кифт. Индейские племена сплотились на почве общей ненависти к бледнолицым. Против голландцев ополчились не только ваппингеры, но и все окрестные племена, даже такие, с которыми у них вообще не было контактов, или которых они считали традиционно дружескими.
В том же 1643 году коалиция из 7 племен, насчитывающая до 1500 воинов, вторглась с материка на Манхэттен.
Разумеется, это была не единая армия, за этой цифрой стоит примерное общее число воинов, которое могли выставить индейские союзники. Индейцы за всю историю колонизации крайне редко собирались в крупные отряды, а если такое и случалось, то только на короткое время. Обычно же они действовали мелкими, подвижными, неуловимыми группами. В поход выступали не все боеспособные мужчины, а только часть из них, обычно - молодежь под предводительством избранных на время похода военных вождей. Большая часть оставалась, чтобы защищать свои поселки и добывать охотой пропитание своему племени.
Такие военные отряды различных племен и начали просачиваться на Манхэттен, проникая во все его не защищенные уголки.
Жертвами как всегда оказались фермеры, жившие удаленно от города, или случайные путники, застигнутые войной врасплох.
Устроенная Ван Кифтом резня вызвала ответную резню. Рассыпавшиеся по огромному острову и соседним островам, индейские военные отряды безжалостно убивали каждого встречного европейца, без различия пола и возраста. Так от их рук трагически погибла на своей ферме и Энн Хатчинсон.
Это имя достаточно широко известно в истории. Для своего времени, когда женщина из обычной семьи не пользовалась никакими политическими правами, да и не думала о них, вела исключительно домашний образы жизни, Энн Хатчинсон (Anne Hutchinson) была фигурой крайне яркой, энергичной, обладала собственным видением жизни и религии, а также красноречием, не стесняясь высказывать свои взгляды. Ее в полной мере можно назвать одной из первых феминисток в истории. С другой стороны, как и большинство женщин своего времени, она была примерной многодетной матерью, воспитывая 14 детей.
Перебравшись в 1634 г. с мужем из Англии в колонию Бостон, Энн вскоре собрала небольшой кружок из женщин, где поначалу обсуждались только проповеди, которые читались в местной церкви, но затем и иные темы: положение в колонии, распоряжения и деятельность властей.
Харизма, ум и природное мастерство собеседника, вскоре сделали Энн Хатчинсон столь популярной, что послушать ее приходили и мужчины, а ее общественный клуб, если его так можно было назвать, насчитывал до 60 человек. Однако довольно смелые высказывания Энн, особенно ее трактовка пуританских религиозных постулатов (а Бостон был основан пуританами), вызвало раздражение как здешней церкви, так и правящей элиты.
Над Хатчинсон учинили суд, который признал ее виновной в ереси и приговорил к изгнанию за пределы колонии. Приговор достаточно мягкий, учитывая, что, спустя полвека в той же колонии начнутся знаменитые суды над "салемскими ведьмами" и ни в чем не повинные женщины пойдут на виселицу.
Так что, Энн, можно сказать, легко отделалась.
Однако над ней словно витал злой рок. Изгнанная твердолобыми бостонскими пуританами, она решила вообще покинуть Новую Англию и переселиться туда, где можно было начать новую жизнь и где ее не стали бы попрекать ее прошлым. Так Энн Хатчинсон в 1642 г. оказалась в Новой Голландии, с большей частью семьи, включая мужей ее старших дочерей, и всеми младшими детьми. Хатчинсоны поселились в месте, где сейчас находиться Бронкс - район современного Нью-Йорка, построили здесь ферму и зажили жизнью самых обычных колонистов.
После резни в Павонии, которую устроил Ван Кифт, ферма Хаитчинсонов оказалась в самом эпицентре зловещих событий. Не ясно, почему Энн не переселилась, как многие, в Новый Амстердам, когда индейцы начали разорять дома колонистов и убивать их самих. Эта ошибка стоила жизни не только ей.
На ферму нагрянул военный отряд индейцев сиваноев. Энн вышла им навстречу, спросив, что им нужно.
Вождь индейцев потребовал, чтобы она увела собак, бросавшихся на непрошенных гостей, а когда его приказание было выполнено и псов привязали на поводок, началась бойня.
Саму Энн вместе со всеми обитателями фермы, включая нескольких слуг и пятерых детей, безжалостно убили, оскальпировали, затем трупы оттащили и бросили недалеко от дома, который тотчас сожгли. Пощадили только девятилетнюю дочку Энн - Сюзанну. Индейцев поразили ее золотисто-рыжие волосы и они забрали ребенка с собой, дав девочке имя "Осенний Листок". Она выжила -  через несколько лет ее выкупили дальние родственники Энн из Бостона. От нее и стали известны подробности гибели несчастного многодетного семейства.

К следующей главе    К предыдущей главе   К оглавлению