ГЛАВА - 70
ВОЙНА С ИРОКЕЗАМИ. ГИБЕЛЬ ОТРЯДА Д'ОРМО. СМЕРТЬ В СНЕГАХ

Клятва Адама д’Ормо в церкви Виль-Мари - художник Raymond Pellus
Разгром союзников-гуронов поставил французские колонии в тяжелое положение. Ничто больше не сдерживало ирокезов, их военные партии неоднократно совершали рейды под самые стены Монреля, Квебека и Труа-Ривьер, убивая и уводя в плен поселенцев, разоряя поля и сжигая фермы. Попытки сдержать их силами колониальной милиции успеха не имели, враг был слишком силен и слишком подвижен.
Последующие десять лет, с 1650 по 1660, все три колониальных центра находились фактически в осаде. Лишь иногда французы осмеливались выступить в ответ и всегда с катастрофическими для себя последствиями. Так, губернатор Труа-Ривьер собрал 40 колонистов и 10 союзных индейцев и с этими слабыми силами попытался преследовать военный отряд Пяти Племен, круживший вокруг колонии.
Индейцы дали колонистам углубится в лес, устроили на пути засаду и перебили большую часть из них, при этом погиб и губернатор.
Смелую, но авантюрную попытку, поквитаться с ирокезами предпринял колонист из Монреаля Адам д’Ормо. В то время поселение все ещё называлось Виль-Мари (см. гл 68). С тех пор, как его основал Поль Шомдей де Мезоннёв, население городка, сильно укрепленного, как один большой форт, увеличилось до 600 человек. 
Д’Ормо решил, что против индейцев следует бороться их же оружием: дерзкими, стремительными рейдами, истребляя их мелкие группы охотников, бродившие по лесам для добычи мехов. Мезоннёв, остававшийся бессменным губернатором Монреаля, нашел план дерзким, опасным, но одобрил его, позволив д'Ормо набирать людей.
Для такого похода были нужны опытные бойцы: следопыты, трапперы, профессиональные охотники. Но д'Ормо не хватало авторитета, ему самому едва исполнилось 25, на военном поприще он пока ничем не отличился. Бывалые ходоки по лесам отнеслись к призыву с безразличием.
Тогда он подошел к делу с другой стороны - в отряд стал записывать всех, но с одним условием: учитывая опасность предприятия, в него зачисляли только бессемейных.
Всего набралось около двух десятков человек. Перед походом все добровольцы собрались в местной церкви, где исповедались и дали клятву - в случае поражения умереть, но не сдаваться в плен, учитывая, какие изощренные пытки применяли индейцы к своим врагам.
Пополнить свое маленькое войско д'Ормо собирался в землях племени оттава, враждовавшего с ирокезами.
Отряд выступил из Виль-Мари в мае 1660, по пути к нему присоединились 20 гуронов под предводительством вождя Аннаотаха.
Сначала они на лодках и каноэ двигались по реке Св. Лаврентия, затем – по течению Оттавы, не встретив ни единой живой души.
Только у порогов, в месте, которое называлось Лонг Сол, французы нашли крошечное индейское укрепление, мене полусотни метров в диаметре, обнесенное двойным частоколом. Вероятно когда-то там находился наблюдательный пост племени оттава или гуронов, но сейчас он был пуст и д’Ормо решил остановиться здесь на ночь. Французы устроились внутри, индейцы - снаружи.
С рассветом французы обнаружили, что к их стоянке приближается огромная, в 600-700 воинов, армия ирокезов, которая шла на Монреаль, но внезапно наткнулась на этот небольшой отряд бледнолицых и их немногочисленных союзников.
Вождь Анноатаха благоразумно успел увести своих воинов в лес, советуя сделать то же самое и д'Ормо, но тот отказался. Его люди, непривычные к веслам, были истощены долгим путешествием по реке с ее бурным нравом и утомлены длительной греблей. Он справедливо опасался, что в лесу, более выносливые и легкие на ногу, индейцы настигнут их и дать бой все равно придется, но в гораздо худших условиях. 
Французы проделали бойницы в частоколе и, когда ирокезы приблизились, их встретил залп из двух десятков мушкетов. Потеряв несколько воинов, индейская армия отступила и осадила укрепление.
Осада неожиданно затянулась и длилась 5 дней. Ирокезы, не решались на штурм, не желая терять ещё людей. В отличие от европейских войн, гибель нескольких воинов для племени считалась большой потерей, нескольких десятков - огромной трагедий.
Наконец ирокезы решились - по опыту европейцев, они построили мантелеты – подвижные щиты, под прикрытием которых подобрались к ограде, и, пока одни осыпали защитников пулями, другие, под прикрытием таких же щитов, топорами рубили проходы.
Отчаянно защищаясь, французы все до единого погибли. Когда индейцы сквозь прорубленную брешь в частоколе ворвались в форт, последние из его защитников, ещё оставшихся в живых, взорвали бочонок с порохом, сдержав клятву, данную в церкви перед походом.
Взрыв разрушил форт и убил всех ирокезов, кто оказался внутри. Вспыхнувший пожар, пожравший остатки укрепления и останки павших, довершил эту апокалиптичную сцену всеобщей гибели и разрушения.
Вождь Анноатаха с его горсткой воинов ничем не мог помочь своим союзникам, только благодаря ему и стало известно, как был уничтожен отряд д'Ормо.
 
Гибель д’Ормо и его отряда при осаде форта Лонг Сол
И всё же его жертва не была напрасной. Увязнув в многодневной осаде, многочисленная армия ирокезов истощила свои запасы продовольствия, а понесенные потери подорвали её дух. Даже скальпы, эти символы индейской воинской доблести, и те не достались победителям - все уничтожил огонь.
Вид пепелища, лишившего их трофеев, вселил в ирокезов уныние. Их вожди решили, что, если такое маленькое укрепление стоило таких трудов и жертв, то атака на большой и хорошо укрепленный Виль-Мари (Монреаль) им и вовсе не под силу.
Ирокезы вернулись в свои пределы, но только на время. Их вылазки скоро возобновились и в следующем, 1661 году, достигли пика: было убито 38 колонистов, 61 уведен в плен.
В окрестностях одного только Квебека, который давно уже не считался пограничным городом, погибло более 20 жителей.
Бедственное положение Новой Франции прекратилось с началом царствования Людовика XIV, вошедшего во власть в том же, 1661 году. Юный «Король-Солнце» питал большую страсть к войнам, при нем Франция стала сильнейшей военной державой в Европе. При Людовике армия преобразилась, оделась в форму, стала двигаться строем и жить в казармах. Пика, как оружие пехоты, была окончательно упразднена, место пикинера и аркебузира занял универсальный солдат с мушкетом и штыком.
Наведя порядок непосредственно во Франции и упрочив свою власть на идеях абсолютизма, король обратил внимание на многочисленные жалобы из своих американских колоний.
До сих пор Новая Франция фактически все еще оставалась под частной юрисдикцией, наибольшее влияние здесь имели «Компания 100 акционеров», основанная в свое время Ришлье, и «Кампания Новой Франции». Губернаторы городов представляли интересы французских купцов, заинтересованных в торговле пушниной, подчинялись правлению кампаний, ими же и назначались.
Людовик упразднил прежний порядок и ввел прямое королевское правление в колониях, губернатор отныне представлял власть короля и никому более не подчинялся.
Переломным для французской Америки стал все тот же, полный бедствий, 1661 год, когда сюда прибыл первый королевский губернатор Новой Франции Даниэль де Реми де Курсель. Его сопровождали интендант Жан Талон, которому поручалось контролировать сбор налогов, и генерал Александр де Прувиль.
Вместе с ним на американскую землю впервые вступили 1200 солдат регулярной французской армии. Все они были из полка Кариняьн-Сальер, одного из первых во французской армии одетого в униформу и первого, полностью вооруженного самыми современными для своего времени мушкетами с кремневым замком. Правда, белые королевские мундиры еще не вошли в моду, цвет обмундирования полка Каринян-Сальер был коричневый с серым.
Высадка первых в истории Новой Франции регулярных войск кардинально изменила положение вещей. На каждых трех французских колонистов теперь приходилось по солдату. Впервые за многие годы поселенцы могли заснуть спокойно. Рокот армейского барабана, будившего их по утрам, звучал намного приятнее, чем боевые вопли ирокезов.
Маршрут, по которому индейцы обычно совершали свои набеги, был, в целом, хорошо известен. Из года в год их военные отряды выходили из лесов у озера Шамплейн и поднимались вдоль реки Ришелье. Исходя из этого, свое правление новый губернатор начал со строительства цепи из трех деревянных фортов вдоль этой древней военной тропы, всего их было 3: Форт-Сорель, Форт-Шамбли, Форт-Сен-Терез.
Сами по себе форты не могли покончить с набегами, индейцы попросту стали обходить их стороной, но редко теперь их появление было внезапным и они не могли уже использовать самый легкий путь – по реке. Прежде всего форты служили не крепостями, а складами провианта и опорными базами, временными казармами для войск, которым предстояло оперировать в лесах.
Де Курсель планировал нанести сокрушительный удар по конфедерации ирокезов и навсегда покончить с их варварскими рейдами. Сил у него для этого вполне хватало, но не хватало военного опыта и понимания хитростей и трудностей войны в глуши. Свою первую кампанию против могавков он решил провести зимой. Определенный резон в этом был, индейцы в зимнее время теряли свою мобильность, они предпочитали не воевать, отсиживаясь в своих теплых жилищах. Но движение целой армии по снегам не могло остаться ими не замеченным.
Принимая решение о зимнем походе, с войсками, не обученными и не снаряженными для войны в зимних условиях, губернатор Курсель совершил тяжелейшую ошибку. Еще одна ошибка заключалась в том, что он фактически отказался принять помощь дружественных индейцев. Предполагалось, что они по ходу марша будут снабжать войска провизией, но французы не согласовали свое движение с индейскими союзниками. Кроме того, впервые попавший в Америку Курсель крайне сомнительно оценивал их военные качества.
Из рук вон плохо было обеспечено снабжение. Один из офицеров полка Кариньян-Сальер писал в письмах на родину:
«Когда я увидел, в каком состоянии находятся наши солдаты перед таким тяжелым испытанием, я пришел в ужас. Ни у кого не было снегоступов, немногие имели одеяла, на весь полк едва ли насчиталось несколько топоров. По снегу им предстояло идти в ботинках, или даже мокасинах, и в чулках. Когда я увидел это, то сказал офицерам, что остается только молиться, чтобы Бог сжалился над нами. Мне ответили, что губернатор поступает так, как хочет и не желает слушать ничьих советов».

Солдат полка Кариньян-Сальер (слева). Справа - картина "Разведчики ирокезов" художника Роберта Гриффинга
В январе 600 солдат полка Кариньян-Сальер выступили из Монреаля. Поход совершался крайне медленно. Снег достигал метровой толщины. Марш превратился в ежедневную войну с метелью, лютым канадским морозом и все усиливающимся голодом. Набранные в южных провинциях Франции, солдаты жестоко страдали от стужи.
Застигнуть ирокезов одним броском, врасплох, как мыслил губернатор, не получилось. Индейцев нигде не было видно. Армия заблудилась и через три недели мучительных блужданий в снегах притащилась в местечко Скенектади (или - Шенектади, на языке могавков это означало – «Место, где растут ели»), на слиянии рек Могавк и Гудзон.
Здесь французы обнаружили небольшое английское поселение. Англичане и французы в Америке никогда не ладили, но сейчас английский губернатор Скенектади, глядя на этих почерневших от голода и мороза людей, взял на себя заботу о них, снабдил провизией и теплой одеждой.
От 600 солдат, выступивших почти месяц назад из Монреля, осталось не более половины, остальные отстали или заблудились, а 60 замерзли насмерть или умерли в голодных муках.
До ближайших селений могавков было еще три дня пути, но истощенный отряд не мог дальше двигаться. Начался обратный марш.
Могавки не мешали французам убраться восвояси. Но с приходом весны возобновили свои набеги, мелкими партиями, терроризируя фермы и охотясь за скальпами неосторожных колонистов.
Провал зимнего рейда не охладил пыл де Курселя, он по-прежнему был преисполнен желания окончить войну с индейцами одним решительным ударом. Кое-какие выводы из своих ошибок он все же сделал. Вся весна и лето прошли в подготовке к новому походу. В спешном порядке были построены еще два форта вдоль предстоящего маршрута, там складировалась провизия, отовсюду созывалось ополчение.
В начале октября огромная флотилия из плоскодонных лодок и пестрых берестяных каноэ собралась на реке Ришелье и поплыла вниз по течению. Для осенней кампании де Курсель собрал 600 солдат, столько же канадских ополченцев и 100 союзных индейцев.
Ирокезы, конечно же, обнаружили движение враждебной армии, их вожди собрались на совет, который решил – уйти в леса, бросить поселки.
Французы двигались быстро, большей частью по реке, и через 13 дней достигли селений могавков, найдя их совершенно пустыми. Ловить индейцев в их собственных лесах было делом безнадежным. Солдаты довольствовались тем, что сожгли пустые индейские села вместе с заготовленными там на зиму запасами продовольствия.
Упорство, с которым Курсель вел свою вендетту против Пяти Племен, дало плоды, пусть и не те, которые ожидал получить он сам. При том, что могавки не понесли потерь в людях, они впервые почувствовали себя в опасности в своих исконных границах. Никогда еще прежде столь хорошо вооруженный и столь организованный враг не вторгался к ним в таком количестве и с такой настойчивостью. Зиму они провели, сильно страдая от голода и холода, в сооруженных на скорую руку хижинах-времянках.
Другие племена конфедерации, Онейда, Онондага и Каюга давно уже тяготели к миру, а теперь к нему стали склонятся и самые сильные - Могавки. Сенека находились слишком далеко на юго-западе и в описываемых событиях участия пока не принимали.
Сказался и косвенный фактор: после разгрома гуронов, остатки их, как уже упоминалось, были поглощены ирокезами и принесли в их ряды свое традиционно дружественное к французам отношение и новую католическую религию. Ирокезы времен де Курселя были уже не те, которых в свое время встретил Шамплейн и своим неосторожным выстрелом вызвал войну на целых два поколения.
В 1667 г. могавки направили к "Ононтойо", как они называли всех французских правителей со времен Манманьи, большое посольство с предложением мира, оно было принято и в ближайшие 15 лет ничто уже не нарушало спокойствия канадских границ.
Этот период затишья можно назвать золотым веком Новой Франции. Колония бурно развивалась. В реформах министра финансов Кольбера, которому Людовик поручил вести дела колоний, ей отводилась важная роль поставщика зерна, а также пеньки и смолы для королевского флота. Традиционная торговля мехами и налоги, взимаемые с нее, тоже изрядно пополняли королевскую казну.
Был принят ряд законов и льгот, направленных на усиление эмиграции в Канаду, увеличение численности ее населения. Полк Кариняьн-Сальер, сыгравший такую важную роль в индейских войнах, был распущен, но его офицерам и солдатам предложили остаться в Америке. Каждому, кто соглашался, выделяли участок хорошей земли. Более 400 солдат приняли предложение и осели на берегах реки Святого Лаврентия. Они стали сильным пополнением колониальному ополчению, которое с 1668 года по указу Кольбера было официально узаконено.
Отныне каждый новый колонист, прибывавший из Европы в Канаду или каждый уроженец колонии, достигший совершеннолетия, заносился в списки колониальной милиции и по первому приказу должен был явиться на сборный пункт с мушкетом, запасом пороха, свинца и продовольствия на неделю. Стойкие, неприхотливые, привычные к суровому климату, канадские ополченцы стали главной силой Французской Америки.
Регулярная армия в эти годы здесь была представлена 6 пехотными ротами, прибывшими из Франции на замену отслужившим свое солдатам из Кариньян-Сальер, эти роты полностью содержались за королевский счет. Их особенность заключалась в том, что они не являлись частью какого-либо полка, а именовались теперь, в силу их удаленности от родины, за морем, "troupes de la marine" – «морской пехотой» или «колониальной пехотой», подчинявшейся непосредственно губератору. Новая Франция стала крестным отцом этого рода войск. 

К следующей главе    К предыдущей главе   К оглавлению