ГЛАВА - 82
ВЕЛИКАЯ ПОБЕДА «КРЫСЫ». НОВАЯ АНГЛИЯ ВО МГЛЕ

Торговый пост в лесной глуши
Пока Фронтенак с половиной всей армии, которую только могла собрать Новая Франция, летом 1696-го года разорял земли онодага и онейда, в его тылу зрела новая угроза. Среди племен, ранее считавшихся союзными, особенно оттава и мичилимакинаков, началось брожение, пошли разговоры о том, чтобы заключить союз с ирокезами и англичанами. Ирокезы охотно приветствовали идею создания антифранцузской индейской коалиции, слали своих своих послов, которые утверждали, что французы слабы, они горазды воевать лишь с пустыми деревнями, но не с воинами...
На самом деле причиной стала не слабость французов, в результате пограничных войн ирокезы сами ослабли и потеряли немало своих собственных скальпов, во всех селениях пяти племен их конфедерации насчитывалось не более 1200 воинов.
Истинной причиной озлобленности оттава и ряда других племен, стала экономическая политика Фронтенака. Военный бюджет при нем вырос в разы, Новая Франция оказалась на грани банкротства.
Губернатор слал в Париж письма с просьбой денег, на что король взывал к экономии и требовал развивать в колониях прежде всего мануфактуры, кораблестроение и т.п. 
Но война требовала денег сразу и много. Быстро их можно было получить только на скупке и торговле мехами. Чем Фронтенак и занимался в предшествующие годы. Прежде всего, он отремонтировал своё любимое детище, Форт-Фронтенак на берегу Онтарио. Над его восстановлением работало 700 человек под охраной солдат. Форт служил не только военным целям, он превратился в крупнейший торговой пост на Великих озерах.
Торговля не только пополняла тощий бюджет колонии, но и обогащала самого губернатора, оставившего во Франции крупные личные долги, что, во многом, и толкало его на подобную политику.
Под видом военной необходимости Фронтенак построил также еще ряд фортов, каждый - с гарнизоном, за пределами влияния оттава, на реке Иллинойс и ниже по ее течению. В их стенах прочно обосновались французские торговцы, скупая меха напрямую у местных племен, в то время, как раньше посредниками в этой торговле были оттава, богатевшие на своем уникальном положении.
Теперь же они лишились большой части своего дохода, что и вызвало неприязнь к французам и тягу к союзу с ирокезами. Между бывшими врагами была даже достигнута договоренность о совместном походе против племен, обитавших за рекой Иллинойс. Такой союз обеспокоил мичилимакинаков, они тоже заколебались, тайно изъявляя готовность примкнуть к нему.
О попытках племен объединиться вокруг ирокезов, на знали только французы. В индейских же селах об этом только и говорили. Дрогнули даже гуроны. Опасаясь, что останутся в одиночестве, многие из них стали всерьез рассматривать возможность войти в коалицию со злейшим врагом, однажды почти полностью истребившим их некогда могучее племя. Зрел заговор, во главе которого стоял популярный вождь, имевший у французов кличку Ле Барон (или просто - Барон).
Столь опасное для французов рождение новой индейской коалиции, с ирокезами во главе, не состоялось лишь благодаря вмешательству двух человек.
Первым был французский король Людовик-XIV.
Второй - престарелый вождь Крыса, или - Кондьяронк (гл. 72-73), чьей длинный нос быстро учуял угрозу.
Крыса не сразу решился выступить против Барона, набиравшего популярность и обраставшего воинами. Сначала хитрый сашем предпринял меры, чтобы совместный поход оттава и ирокезов против племен на Иллинойсе не состоялся. Через своих гонцов он послал к ним весть о готовящемся нападении. Узнав, что врасплох врага не захватить, что их различные кланы за рекой Иллинойс, ранее разрозненные, теперь объединяются против них, ирокезы отказались начинать новую войну. А с ними отступились и оттава.
Между тем, Барон уже вступил в переговоры с ирокезами, предлагая им трубку мира и руку дружбы. Те были не против, но тоже не доверяли своим старым врагам, обязав их скрепить союз кровью, а для этого - произвести совместное нападение на одно из приграничных французских поселений.  Встречу и объединение отрядов наметили на берегах Онтарио.
Но и Крыса не дремал. Где должна была состоятся встреча, ему стало известно. Среди людей Барона у него имелись свои соглядатаи.
Узнав, что предатель отплыл со своей партией на каное к Онтарио, он собрал собственных сторонников. К нему примкнули все, кто продолжал стоять за союз с французами. Собралось внушительное войско.
Военный отряд индейцев на каноэе - художник Р. Гриффинг
По реке Св. Лаврентия флотилия добралась до Онтарио и продолжила путь вдоль его берега. Когда гуроны во главе с Крысой огибали небольшой мыс, им навстречу неожиданно выплыл «флот» ирокезов, уже объединившийся с Бароном и его ренегатами.
Обычно индейцы перед лицом врага приставали к берегу, где им было биться сподручнее, но сейчас на это не было времени.
Флотилии встретились так неожиданно и оказались так близко, что перемешались и начался бой на воде, в стихии, совершенно не привычной противникам. Каное переворачивались и тонули, мушкеты в  такой тесноте оказались мало полезны, весло стало оружием и счастлив оказался тот, кто по старинке взял в поход копье.
Сражение на озере продолжалось около часа, пока враги настолько перемешались, что стали грести в разные стороны, пока флотилии не разошлись. А когда разошлись, стало заметно, что у ирокезов и Барона осталось намного меньше лодок и людей.
Ирокезы бросились наутек, налегая на весла, а воины Крысы, издав победный клич, пустились в погоню, прекратившуюся только с наступлением ночи.
Только ирокезы потеряли в озерной битве около 50 человек, «фракция» Барона и сам он нашли могилу на дне Онтарио.
Эта победа словно лавровый венец увенчала череду прошлых военных удач Крысы и сделала его самым влиятельным вождем среди гуронов. Расколу в их племени пришел конец.
Окончательно похоронило планы создания индейской коалиции во главе с ирокезами вмешательство в дела колонии Людовика XIV.
Увлеченность Фронтенаком пушной торговлей привела к тому, что поток бобровых и прочих шкур во Францию из Америки вырос в разы, что обрушило европейский меховой рынок и нанесло ущерб королевской казне. Рассерженный монарх в приказном порядке вынудил Фронтенака срыть все форты на Иллинойсе и за её пределами. Оставить разрешил только форт Фронтенак и то, из-за его стратегического значения на берегах Онтарио.
Так неожиданно к оттава вернулась роль посредников в торговле с удаленными племенами. С исчезновением причины, побудивший,  было, вступить их в сговор с ирокезами, исчезли и предпосылки к такому союзу.
Не успела угаснуть эта угроза, как возникла новая. Из Лондона, куда он отправился с просьбой о военной помощи, вовзратился губернатор Бостона, сэр Уильям Фипс. Солдат и кораблей ему не дали, но он получил деньги и королевский указ - построить на эти средства мощную крепость у реки Пенобскот, в землях абенаков. Британский король Вильгельм III опасался, что французы, пользуясь ситуацией, сами могут закрепиться на этом месте и граница между французскими и английскими владениями в Америке еще больше сдвинется к югу.
По прибытии домой, Фипс, однако вынужден был сначала заняться другими делами. В его отсутствие в Новой Англии разразилась знаменитая охота на ведьм, зародившаяся в Салеме. Ни в чем не повинных женщин, заподозренных в сговоре с дьяволом, секли кнутом и отправляли на эшафот. В своих военных поражениях невежественные пуритане видели происки темных сил.
В колдовстве обвинили даже жену Фипса – леди Мэри Фипс. Такого он позволить не мог и волевым решением прекратил разгул религиозного фанатизма, объявив амнистию всем женщинам, ждавшим суда по аналогичному обвинению (таких набралось 49!) и запретил дальнейшие аресты, чем навсегда оставил в истории свое доброе имя.

Судебный процесс над "ведьмами" в Новой Англии
Бостон к его возвращению находился на грани полного разорения. Не хватало денег на новые военные приготовления, насильственно призванные под знамена ополченцы дезертировали, особенно – с опасной службы на индейских границах. Фипс вынужден был издать специальное распоряжение, согласно которому все движимое и недвижимое имущество дезертира подлежало конфискации.
Понемногу ему удалось восстановить порядок в рядах неустойчивой колониальной милиции и колонии в целом.
Слабым местом Новой Англии оставались Мэн и Нью-Хэмпшир, где продолжалась война с индейцами. Фипс это хорошо понимал и предпринял меры, чтобы укрепить слабое восточное подбрюшье своих владений. Капитан Джеймс Конверс, так храбро защищавший Уэллс, получил повышение и подкрепление в 350 ополченцев, с которым неустанно патрулировал побережье.
Теперь губернатор мог приступить и к возведению крепости. Место для нее подобрали на полуострове Пемаквид, где еще недавно находилось одноименное селение, разрушенное абенаками.
С большим отрядом милиции, строителей и, прихватив с собой Бенджамина Чарча, Фипс прибыл на Пемаквид, где вскоре закипело строительство. Будущий большой форт решили построить из камня, чтобы он мог выдержать нападение регулярной армии и огонь артиллерии. На его сооружение потребовалось 2000 больших телег, груженных камнем, и много физических усилий.
На стены подняли и установили 50 пушек, в том числе и самых мощных, которые нашлись в колониях, 18-х-фунтовых. Время деревянных фортов, пригодных лишь, как укрытия против индейцев, подходило к концу.
Пока Фипс был занят этой работой, Чарч совершил свой третий и последний в этой войне поход против абенаков. Неудача преследовала его как тень. Рейнджер со своим отрядом проделал большой путь по лесам и болотам, нашел одно индейское селение, но абенаки сами сожгли его перед приходом англичан и скрылись в чаще.
Форт, который построил Фипс, он назвал «Уильям-Генри» (не будем его путать с другим одноименным фортом, описанном в романе Фенимора Купера «Последний из Могикан», о нем речь еще впереди).
Решив, что теперь граница на прочном замке, Фипс ушел, оставив в форте надежный, по его мнению, гарнизон под командой Паско Чабба.
Индейцев такое соседство встревожило. Один из кланов абенаков, обитавших в непосредственной близости от форта, прислал небольшое посольство с предложением переговоров. Их ожидал жестокий прием - Паско Чабб приказал казнить двух предводителей индейской делегации, а остальных прогнал, объявив, что отныне все земли вокруг принадлежат английскому королю и дикарям тут не место.
Абенаки пришли в ярость, но форт им был не  по зубам и они призвали на помощь французов.

К следующей главе   К предыдущей главе   К оглавлению