ГЛАВА - 84
О ТОМ, КАК В АМЕРИКЕ ЗАКЛЮЧАЛИ ВЕЛИКИЙ МИР, А В ЕВРОПЕ ГОТОВИЛИ НОВУЮ ВОЙНУ

Заключение Великого мира между ирокезами и Новой Францией, а также союзными ей племенами в Монреале в августе 1701-го года 
Американские колонии не долго вкушали блага мира, получив всего пятилетнюю отсрочку до новой войны. Однако, за этот короткий бескровный период произошло немало событий. Смерть убрала с американской шахматной доски несколько крупных и значимых фигур.
Новая Франция скорбела по своему губернатору - Фронтенак ушел в мир иной всего через год, после заключения Рисвикского мира, успев перед смертью получить награду от короля, высоко оценившего его заслуги - крест Святого Людовика.
Осенью 1698-го старый граф заболел, его мучила астма. Дышать ему становилось все тяжелее, спать и то он мог только, сидя в кресле. При жизни Фронтенак отличался тяжелым характером, нажив себе немало недоброжелателей. Перед лицом вечности он пригласил их к себе, примирился ср всеми. Скончался губернатор 28 ноября, на его похороны собрался весь колониальный бомонд и многочисленное население.
В Новой Англии в свою очередь справили траур по наиболее грозному противнику Фронтенака в минувшей войне - мэр Бостона сэр Уильям Фипс тоже покинул бренный мир, сделав блестящую карьеру от простого плотника до губернатора крупнейшей из английских колоний, которой достойно правил в смутное время политических перемен, религиозного фанатизма и разорительной войны. 
Наконец-то на границах вздохнули спокойно, по крайней мере в Новой Франции, где главной новостью стало согласие ирокезов на заключение Великого мира с «ле франсе». Минувшая война стоила им больше жертв и потерь, чем принесла выгоды. Массированные вторжения в земли ирокезов, предпринятые Фронтенаком, а прежде – Денонвилем, разрушали их примитивную экономику, доводили до голода, заставляли бросать жилища и уходить в леса.
С этого момента, ирокезы, ощутив себя между английским молотом и французской наковальней, стали склоняться к тактике нейтралитета.
После смерти Фронтенака власть перешла к губернатору Монреаля Луи Эктору де Кальеру. Ему удалось то, что не смогли все его предшественники на этом посту вместе взятые - в 1700-м году Кальер принял у себя вождей онондага и сенека, желавших заключить мир. Подробности дальнейших переговоров опустим, достаточно сказать, что итогом стало вовлечение в процесс трех других племен индейской конфедерации: могавков, каюга и онейда.
Все пятеро в итоге впервые признали, что, в случае заключения такового, Великий мир  распространиться не только на французов, но и на союзных им индейцев.
В конце июля 1701-го года первые группы ирокезов прибыли к месту сбора - католической миссии Су-Сен-Луи в поселке гуронов Конавага.
Оттуда многочисленная процессия двинулась к Монреалю, где их ждала встреча с Ононтойо, как называли индейцы французского губернатора, в данном случае - Луи де Кальера. По его приказу появление делегатов приветствовали орудийным салютом.
Ирокезы ответили салютом из нескольких сотен ружей.
Делегацию «французских» индейцев возглавлял старый вождь Крыса (Кондьяронк). Всего с ним собралось около 700 представителей различных дружественных племен: оттава, гуроны, мичилимакинаки, чиппева, потаватоми, виннебаго и другие...
Пристрастие индейцев к большим и шумным театральным эффектам выразилось в полной мере. Прежде чем, приступить к обсуждению мирных условий, нашлось место танцам, молитвам, торжественным песнопениям у костров, и прочим колоритным шоу, пока, удовлетворив свою страсть к торжествам, вчерашние враги уселись, чтобы решить ключевой вопрос - о войне и мире.
Дебаты шли под открытым небом, во всей Новой Франции не нашлось бы здания, способного вместить всех. Председательствовал сам Ононтойо - Луи де Кальер, восседавший в парадном одеянии на особой трибуне, окруженный колониальной знатью. Идеально ровные шеренги солдат, «troupes de la marine», в белых мундирах, придавали событию яркий, праздничный вид.
Главные споры развернулись вокруг пленников, в разное время захваченных различными племенами. Вопрос никак не удавалось уладить по разным причинам. Некоторые были взяты в плен детьми и выросли, считая себя ирокезами, или наоборот, оттава или гуронами.
Другие в плену женились, обзавелись детьми и не хотели порывать с семьями. А кто-то, кого требовали вернуть, и вовсе уже умер...
Уладить спор пытался Крыса. Его уважали абсолютно все, даже ирокезы, хотя всю свою жизнь он безжалостно сражался с ними.
Будь его воля, он бы и сейчас призывал к войне, всеми помыслами его долгой жизни двигало лишь одно - мстить ирокезам за почти полное истребление его родного племени - гуронов.
Но, племена, доверившие ему представлять их на таком важном форуме, желали мира. Того же хотели и французы, которым Кондьяронк был предан, как никто другой. И он поступил так, как от него все ждали.
Крыса произнес впечатляющую речь, убеждая собратьев по крови откинуть мелкие распри ради главного - всеобщего примирения.
Он был уже так стар и болен, что не мог говорить стоя. Ему принесли стул и, сидя на нем, он продолжал излагать свои доводы.
Когда вождь произносил последние слова, все поняли, что он умирает. Его отнесли на кресле в больницу, где он скончался в 2 часа ночи - 2 августа 1701 г.

Торжественные похороны вождя Крысы в Монреале

Проводы Крысы по своей пышности и многолюдности превзошли похороны Фронтенака. При жизни он был коварен и жесток. В Квебеке знали, что именно он в недавнем прошлом напал на посольство ирокезов, сорвав мирный договор, который уже почти было согласовал с ними тогдашний губернатор Денонвиль. Это привело к резне французов в Лашине в 1689 году и в губернаторском Совете не раз звучали голоса, требовавшие казни Крысы. Но он спокойно являлся в Квебек и Монреаль, не опасаясь за свою жизнь и свободу. Его авторитет среди союзных индейцев был так высок, а верность французам так тверда, что ему все простили.
Что удивительно, ирокезы настояли, чтобы их отдельно допустили к прощанию с телом. От них пришла большая делегация, 60 лучших воинов. Никто из них Крысу ранее, до переговоров о Великом мире, живым не видел, а увидев - убил бы. Но они умели уважать сильных врагов, а более опасного, коварного и храброго врага, чем Кондьяронк, за все последнее поколение они не знали.
Образовав вокруг покойного живое кольцо, всматриваясь в его онемевшие черты, ирокезы долго, со всем старанием выполняли необходимые поминальные ритуалы. Руководивший ими вождь Тонатакут, не скрывая, плакал, по его щекам текли слезы.
Через день знаменитого вождя хоронили.
Гроб, усыпанный цветами, несли шестеро наиболее уважаемых среди гуронов вождей. На крышке лежали его шляпа, горжет - нагрудное украшение в виде полумесяца с тотемом, и шпага, символизирующая, что усопший был воином.
Впереди, медленно чеканя шаг, шел почетный эскорт из 60 солдат с офицером во главе. За ними - отряд особо знаменитых и специально отобранных воинов, облаченных в медвежьи шкуры - их лица, в знак скорби, были вымазаны сажей. В руках они держали мушкеты, неся их склоненными - стволами вниз.
За гробом следовали члены его семейного клана: братья и уже взрослые сыновья. 
И за всем этим тянулся длинный, казалось - бесконечный поток горожан и представителей разных племен.
Замыкала шествие городская знать во главе с губернатором Рене де Кальером и полковником Риго де Водрейлем, командовавшим всеми регулярными войсками в колонии.
Рожденный в язычестве, Кондьяронк, возмужав, принял католичество и хоронили его по-христиански. После панихиды гроб поставили у церкви.
Военный эскорт встал по обе стороны от него: солдаты с одной стороны, индейцы с мушкетами - с другой. Каждая из этих шеренг дала залп, как напоминание, что вождь служил двум народам, своему - и Франции.
Когда мимо прошла вся огромная процессия, гроб с телом внесли в церковь, где он и был захоронен.
На его могиле высекли надпись: «Здесь лежит Крыса, вождь гуронов».

Индейские вожди ставят подписи под договором о Великом мире
На следующий день жизнь пошла своим чередом и делегации вновь собрались у стен Монреаля - продолжить переговоры. Но шли они так, словно спорные вопросы утратили значимость. Смерть Крысы всех примирила, показав суетность сиюминутных проблем перед вечностью, которая ожидает всех и каждого.
В считанные дни последние пункты договора были согласованы, а сам договор скреплен всеми его участниками.
Но мир всегда был хрупок. Уже через год барабаны войны вновь забили, как в Бостоне и Нью-Йорке, так и в Квебеке и Монреале. Причиной стала, как ни странно, еще одна смерть - испанского короля Карла II из династии Габсбургов, не имевшего прямых наследников. Людовик XIV, чья жена приходилась покойному монарху родной племянницей, предложил на испанский трон своего внука, Филиппа Анжуйского. Покойный Карл Испанский также завещал свой трон Филиппу.
Однако Англию, Голландию и Австрию и другие европейские державы крайне тревожила возрастающая мощь Франции, они выдвинули на испанский трон своего претендента, другого Габсбурга, австрийского эрцгерцога Карла. Война, получившая название в Европе, "Война за испанское наследство", стала неизбежна, что не могло не отразиться и на американских колониях.
Британский король Вильгельм III, Оранский умер незадолго до ее начала, 8 марта 1702, его жена Мария II, с которой он некогда совместно взошел на английский трон в результате «славной революции», скончалась еще в 1694 г. Английский корона оказалась вакантной и ее одела сестра Марии II, Анна.
Американских колонистов испанское наследство никак не беспокоило, а вот имя королевы, во время царствования которой началась очередная война, стало ее символом – в американской истории она осталась, как «Война королевы Анны».

К следующей главе   К предыдущей главе   К оглавлению