ГЛАВА - 87
КАПИТУЛЯЦИЯ ПОРТ-РОЙАЛЯ И КАТАСТРОФА АДМИРАЛА УОЛКЕРА

Корабли Уолкера гибнут на скалах у берегов реки Св. Лаврентия у острова Эг.
Картина из Королевского Морского музея в Лондоне
Позорные военные неудачи полностью парализовали волю Новой Англии к дальнейшей борьбе. В английских колониях воцарилось твердое убеждение, что без участия королевской армии и королевского флота добиться сколько-нибудь заметного успеха невозможно. За помощью надо было плыть в далекий и равнодушный Лондон, бить поклоны королю и всесильному парламенту.
И Новая Англия пошла на поклон. Влиятельный массачусетский торговец Сэмюэл Ветч прибыл ко двору и добился приема у королевы Анны. Ветч упрашивал ее дать корабли и солдат, чтобы одним ударом захватить столицу Новой Франции – Квебек и тогда «Ваше величество станет единственной властительницей всего континента!».
Польщенная Анна дала свое согласие. Окрыленный, Ветч поспешил обратно с обещанием, что Англия не позднее чем в мае 1709 пришлет в Америку 5 полков пехоты и эскадру линейных кораблей. Колонии брали на себя обязательство выставить вспомогательную армию и обеспечить королевские войска продовольствием.
После захвата Канады Ветч назначался ее губернатором. Он прибыл в Бостон, бережно храня в кармане королевское письмо.
Известие вызвало в Новой Англии волну патриотизма. Мечта одним махом сокрушить давнего врага и положить конец опустошительной войне подвигла вечно соперничающих между собой губернаторов на временное объединение усилий. Вновь объявили мобилизацию, которая прошла на редкость успешно.
Нью-Йорк выставил 800 человек, Коннектикут – 300, и Нью-Джерси – 200, даже Пенсильвания собрала 150 рекрутов. Массачусетс, Вирджиния, Нью-Хэмпшир и Род-Айленд вместе взятые, обязались мобилизовать 1500, большая часть из них уже стояла под ружьем, пройдя некоторую закалку в походах против индейцев.
На самом деле, конечно, большинство из них традиционно составляли жители самой многочисленной американской колонии - Массачусетса.
Командование доверили бывшему губернатору Вирджинии Френсису Николсону, присвоив ему звание полковника.
Местом для сбора армии определили окрестности Бостона и вскоре возле него появились палаточные лагеря. Гремели барабаны, ополчение усердно училось перестраиваться и стрелять залпами. Интенданты спешно запасали провиант. Чтобы осуществить затратные приготовления, пришлось ввести еще один непопулярный военный налог, но уж в этот-то раз, считали в Бостоне, добыча, захваченная в Квебеке и контрибуции покроют эти и все прежние расходы.
Торговым кораблям запрещалось покидать гавани – требовались транспорты для перевозки войск.
План кампании, предложенный Ветчем и его сторонниками, предусматривал поход силами колониального ополчения на Монреаль, как только королевский флот и регулярная армия, пройдя тем же путем, что ранее - Фипс, по реке Св. Лаврентия, приступит к осаде французской колониальной столицы.
В рамках подготовки этой  совместной операции полковник Николсон со всем ополчением перешел в Олбани. На пути предполагаемого движения войск он построил два небольших форта, служивших, главным образом, как продовольственные склады.
Затем его люди стали прорубать дорогу сквозь лесную глушь по направлению к реке Вуд-Крик, естественному водному пути к озеру Шамплейн, по нему на лодках армия могла быстро достичь французских владений в Америке, форпостом которых был форт Шамбли на реке Ришелье.
Королевский флот и полки регулярной армии должны были прибыть в мае. Май прошел. Наступил июнь.
В надеждах и ожиданиях бесплодно минуло все лето 1709 года. В палаточных лагерях свирепствовала дизентерия. Началось дезертирство. Еще не сделав ни одного выстрела, ополчение несло серьезные потери.
Все задавались вопросом, где королевский флот и обещанные «красные мундиры»?
В октябре 1709-го из Англии пришел корабль. Его капитан привез письмо, скупо извещавшее, что обещанный экспедиционный корпус не прибудет, потому что направлен в Португалию, где он нужнее.
Королева Анна была далеко не всесильна и во всем подчинялась парламенту, ее обещание и письмо, данное Ветчу, оказалось простой бумажкой. Парламент же куда больше был обеспокоен ходом войны в Европе и внутренней борьбой между партиями вигов и тори за верховенство.
Отказ в помощи произвел крайне тяжелое впечатление в Новой Англии. Ветч не знал, куда деть глаза от стыда.
Инициативу в свои руки взял Николсон, надеясь на  свои старые связи в лондонском высшем свете. Прежде, при короле Якове II, он был правой рукой губернатора Нью-Йорка Андроса, который после «Славной революции» вернулся в Лондон и мог оказать ему протекцию.
С собой Николсон решил взять героя партизанского набега на Монреаль в прошлую войну, мэра Олбани Питера Шайлера - в свое время английские газеты успели прославить это имя.
В свою очередь, Шайлер тоже нашел, чем удивить чопорный Лондон, это ему принадлежала в голову счастливая мысль – прихватить с собой пятерых вождей ирокезов, поразив ими английский истеблишмент.
Николсон отбыл первым, за ним поплыл Шайлер. Встретились они уже в Лондоне. Из привезенных ими индейцев один во время плавания скончался, но другие четверо произвели в Лондоне фурор. Их визит был обставлен с большой пышностью. Краснокожих посланников возили по городу в колясках, которыми управляли возницы в раззолоченных ливреях. Придворный художник нарисовал их портреты (они сохранились — редчайший случай в истории, когда до нас дошли образы индейских предводителей!).

«Великолепная четверка» в Лондоне, 1710 год - портреты вождей ирокезов кисти придворного художника Яна Верелста
Сашемов представили королеве Анне и ее ближайшему окружению. Для встречи во дворце привыкшим ходит полуголыми ирокезам сшили специальные, «национальные», костюмы.
Николсон при встрече передал королеве петицию, подписанную накануне его отъезда несколькими представителями колоний и Ветчем, с настоятельной просьбой, более похожей на мольбу - прислать войска хотя бы в следующем году.
Хитрый замысел Николсона и Шуйлера сработал. Им удалось привлечь внимание самой королевы, лордов и парламента к проблемам далекой Америки и войне, которая там шла по своим особым законам. В парламенте незадолго до прибытия Николсона большинство перешло от вигов к тори, и эта партия стремилась закрепить свой политический успех военной победой.
Вновь, но теперь уже твердо, Лондон пообещал флот и армию. Несколько кораблей и 500 «красных мундиров» Николсон получил сразу. Пока не будет готов к отправке главный экспедиционный корпус, ему разрешалось произвести ограниченный рейд, но не против Квебека, а против Порт-Ройаля, губернатором которого, после его захвата, назначался Ветч.
Николсон обладал военной хваткой и необходимой волей, чтобы довести до конца дело, которое дважды до него провалил Джон Марч.
Из Англии он вернулся с эскадрой из 5 линейных, шестидесяти и сорока-пушечных кораблей: «Дрэгон», «Честер», «Фалмут», «Лоустоф» и «Фервешем». В Бостоне к ним присоединились 40 невооруженных транспортных судов, один бомбардирский кеч и несколько судов поменьше, груженных припасами, материалами и инструментами для осадных работ. Армия насчитывал 2000 человек: 500 «красных мундиров», остальные – колониальное ополчение, сведенное в 4 провинциальных батальона.

Флот из вооруженных торговых английских кораблей перевозит войска
К исходу дня 27 сентября 1710 года, эскадра, потеряв на рифах одно транспортное судно, высадила войска у Порт-Ройаля в двух пунктах: Николсон с главными силами захватил южный берег реки, на которой стоял форт, Ветч с остальной частью десанта – северный берег.
Ветчу с его частью войск пришлось форсировать реку под огнем французских стрелков. Но англичане решительно продвигались по болотистой, лесистой местности к своей цели и уже на следующий день обложили крепость. Потери они понесли небольшие, всего несколько человек, и не от огня гарнизона. Часть французских поселенцев взялись за мушкеты, они стреляли прямо из окон своих домов, из-за заборов и других укрытий.
Несколько дней ушли не перевозку на берег мортир и тяжелых пушек. Все это время по крепости вел навесной огонь кеч, метавший разрывные бомбы. Уже этот незначительный обстрел заставил командовавшего гарнизоном Сюберкаса нервничать. Он выслал парламентера, но переговоры продолжались недолго. Сюберкас тянул время, прося выпустить из крепости жен офицеров. На самом деле большая часть из них покинула ее еще до осады.
Перемирие сыграло на руку скорее осаждающим, чем осажденным, англичане времени не теряли и возвели три осадных батареи. Уже 1 октября они открыли огонь с укрепленных позиций по крепостным стенам.
Сюберкас 30 лет носил мундир французского офицера, но его гарнизон насчитывал всего 250 солдат. В этой войне он выдержал уже две осады, если так можно назвать беспомощные демарши Джона Марча. Однако, сейчас, видя решимость своего нового противника, численность его армии, но, главное, мундиры британской регулярной пехоты в ее рядах и грозные линейные корабли на рейде, он предпочел не искушать судьбу, а выслал новых парламентеров, обсудить условия сдачи.
Орудия смолкли. Николсон выдвинул самые мягкие требования, французам разрешалось покинуть форт со знаменами и оружием, англичане на своих кораблях обязались перевезти их во Францию (обещание было выполнено). Сюберкас согласился.
Церемония капитуляции проходила в лучших традициях джентльменских представлений о войне того далекого времени. Солдаты Николсона двумя рядами выстроились у ворот. Гарнизон парадным шагом, с ружьями "на плечо", с развернутыми штандартами под барабанный бой покинул свое укрепление. Английские корабли салютовали артиллерийским залпом.

Французский гарнизон Порт-Ройаля покидает крепость - 1710 год
Сюберкас подошел к Николсону, отдавшему ему честь, и передал символические ключи от города.
Порт-Ройаль с крепостью и всем его населением в 500 человек в очередной раз, но уже навсегда перешел во владения Англии.
На следующий день состоялся небольшой совместный ланч, победитель угощал побежденных. Все были довольны, кроме, пожалуй, Ветча, который, вместо того, чтобы стать губернатором обширной Канады, назначался пока правителем маленького Порт-Ройаля.
У него, впрочем, еще оставался шанс. Правительство тори считало захват Порт-Рояля только прелюдией к большой победе, которую оно собиралось положить к ногам своей королевы и английского народа. Англия в европейской войне одерживала верх, чему в немалой степени она была обязана своему талантливому полководцу, любимцу вигов - герцогу Мальборо.
Придя к власти, тори всячески стремились превзойти своих политических соперников. Мальборо впал в немилость, а взоры английских лордов обратились, наконец, к Америке, где можно было рассчитывать на легкий и быстрый военный успех. Уязвимость Новой Франции была очевидна. Один бросок через океан – и войска можно высадить прямо под стенами Квебека.
После падения Порт-Ройаля, который он переименовал в честь королевы Анны в Аннаполис-Роял, Николсон вновь отправился в Лондон. Здесь он с удовлетворением обнаружил, что приготовления к походу идут полным ходом. Из Европы в Англию, для дальнейшей отправки в Америку, собрались войска в составе 7 пехотных полков: 5500 солдат, прошедших закалку на европейских полях сражений под предводительством Мальборо. К сожалению, в дальний путь им предстояло отправиться без своего прославленного командира, командовать армией вторжения был назначен генерал Джон Хилл, флотом – адмирал Ховенден Уолкер. Его эскадра состояла из 9 линейных кораблей, нескольких фрегатов, 2 бомбардирских кечей (совместно около 900 орудий) и свыше 40 транспортных судов, везущих войска и снаряжение.
Хотя Уолкер более 10 лет отслужил на флоте, участвовал в различных военных походах и командовал прежде эскадрой, личных морских побед за ним не числилось. Поставив его во главе столь крупной экспедиции, в Лондоне, вероятно, руководствовались соображением, что поход в Америку станет легкой прогулкой. Новая Франция не имела в американских водах морских сил, чтобы дать адекватный отпор, а Париж не торопился оказать ей помощь. Там и не подозревали о готовящемся вторжении, о нем не знали даже многие в английском адмиралтействе, место назначения эскадры и ее курс тщательно скрывались.
Корабли Уолкера благополучно пересекли Атлантику и бросили якоря в бостонском порту 24 июня 1711 года, высадив солдат на острове, напротив города, где для них уже был подготовлен полевой лагерь. Толпы ликующих колонистов запрудили набережную, глазея на мачты и вымпелы британской армады. Такого яркого и впечатляющего зрелища Америка еще не видела. Сила, собранная для вторжения в Канаду, казалась несокрушимой.
Ликование горожан было недолгим. Содержание армии тяжким грузом легло на город. Сразу взлетели цены на продовольствие, предприимчивые торговцы пытались нажиться на армейских поставках. Губернатору Дадли пришлось прибегнуть к насильственным реквизициям провизии, которая закупалась по принудительно установленным низким ценам.
Краткий постой королевских войск в Бостоне обошелся городской казне в 40 000 фунтов. Городскому населению пришлось питаться солониной, в то время как солдаты Ее Величества имели на обед свежее мясо.
А ведь еще нужно было снабжать вспомогательную колониальную армию. Насчитывала она 2300 человек и, по дороге, проложенной через лес годом раньше, стягивалась к реке Вуд-Крик. Командовал ею отправился сам Фрэнсис Николсон. Он ждал лишь известия, когда эскадра поднимет якоря, чтобы начать свое собственное наступление, как и планировалось: по Вуд-Крик, затем - по озеру Шамплейн, реке Ришелье – на Монреаль и Квебек. Там ему предстояло объединить свои силы с армией генерала Хилла, которую флот должен был доставить в самое сердце Новой Франции.
Не был забыт и Ветч, его отозвали из Порт-Ройаля и поручили командование вспомогательным провинциальным батальоном – 500 ополченцев, которым усилили армию генерала Хилла. Вместе с ними, считая и матросов, численность экспедиционного корпуса выросла до 12 000 человек. Эта армия действительно могла поставить Новую Францию на колени, причем, без особых усилий.
Армада подняла паруса 30 июля 1711 года, а через три недели, 22-го августа, она вошла в реку Святого Лаврентия.
Уолкер держал флаг на линейном корабле «Эдгар». Погода не баловала: резкий, часто меняющийся ветер, поднимал довольно сильную волну, а к вечеру вдруг поднялся плотный туман.
Река Св. Лаврентия - одна из широчайших в мире, настолько широкая, что в иных  местах, находясь на середине ее не видно берегов. Глубина ее оказалась слишком велика, чтобы встать на ночь на якорь, и корабли в сгущающемся сумраке продолжали движение вслепую. Уолкер считал, что он находится возле южного берега, в то время, как в действительности флот двигался очень далеко от него.
Никто во всей эскадре не знал в точности чужого побережья. Несколько десятилетий вражды между двумя монархиями сделали залив и реку Святого Лаврентия закрытой для английских навигаторов. Перед выходом армады в Бостоне напрасно искали лоцмана, знающего эти воды. Те, которых наняли, имели самое смутное представление о мелях и рифах, коварных изгибах незнакомого берега, каменных банках и прочих опасностях, которые подстерегали на предстоящем пути.
Уже совсем стемнело, когда адмирал Уолкер отдал роковой приказ - сменить курс. Он хотел отойти подальше от невидимого берега, на самом же деле корабли развернулись прямо к нему. Словно по заказу ветер вновь поменялся - на попутный, раздувая паруса, и корабли пошли навстречу собственной гибели.
Считая, что все в порядке, адмирал удалился к себе в каюту и лег спать. В произошедшей вскоре одной из крупнейших катастроф в истории мореплавания его прямая вина.
Близилась полночь, когда капитан флагманского «Эдгара» услышал шум волн бившихся о берег. Это ворчал прибой на скалах низкого, почти скрытого водой прибрежного острова Эг.
За Уолкером посылали трижды, прежде, чем он соизволил подняться на палубу. Туман внезапно пропал, также как ранее появился, и сияющая луна осветила черную полосу берега и белые барашки бурунов, пенящихся на огромных камнях. Корабль шел прямо на них.
На «Эдгаре» поднялась паника. Капитан в отчаянии приказал отдать якоря, но их тут же обрубили и послали матросов на мачты, чтобы начать поворот.
За миг до вероятной гибели удалось поставить дополнительные паруса и тяжелый флагман стал медленно отходить от берега. Но массовую катастрофу уже было невозможно отвратить.
Военные корабли с их вышколенными командами сумели вовремя отвернуть, но неповоротливые транспорты, набитые войсками и грузами, один за другим наползали на скалы. Ночную тишину разорвал треск ломающегося дерева, вопли тонущих людей и орудийные выстрелы – гибнущие суда подавали сигнал бедствия.
Помочь им никто не мог, капитаны стремились убраться подальше от страшного места, на безопасные глубины.
Хмурое утро явило ужасающую картину: берег на протяжении нескольких миль был усеян трупами в красных мундирах. Разбилось и затонуло 8 судов, погибло 940 человек: 740 солдат и офицеров и 200 моряков. Из воды шлюпки сумели спасти 489 выживших.
Катастрофа произвела на командующих экспедицией удручающее впечатление. На борту линейного корабля «Уиндзор» собрали военный совет. Немногие, включая Ветча, настаивали на продолжении плавания, ведь потери, хотя и были велики и непростительны, составили только 1/12 экспедиционных сил.
Окончательное решение оставалось за адмиралом Уолкером. События трагической ночи 22 августа лишили его воли и он отдал приказ о прекращении операции. Столь масштабно начатое и обещавшее полную победу вторжение в Канаду не состоялось.
А в Квебеке и Монреале в ту ночь все, кроме часовых, безмятежно спали, даже не подозревая, какую страшную опасность отвели от них стихия и роковая ошибка английского адмирала.

В Бостон шокирующую новость принес фрегат «Сапфир». Город оделся в траур. В городских церквах начались молебны и панихиды по погибшим. Полковник Николсон, стоявший в полной готовности со своей колониальной армией у Вуд-Крик, получил приказ распустить ее. Страшно разочарованный, он неохотно подчинился, оставив полторы сотни ополченцев охранять границу от индейцев. Оба форта, которые он построил ранее, пришлось сжечь.
Катастрофой адмирала Уолкера бесславно для Англии и счастливо для Франции завершилась Война Королевы Анны, тянувшаяся 11 лет, во время которых выпадали годы полного затишья. Потери английских колоний составили всего-навсего около 300 человек, не считая жертв кораблекрушения. Большая часть из них погибла во время индейских набегов. Французы потеряли непосредственно в боях не более полусотни.
В апреле 1711 года в голландском городе Утрехт был подписан мирный договор. Согласно этому договору Новая Англия получила некоторые территориальные приращения. Франция признала за ней права на остров Ньюфаундленд с его богатыми рыбными промыслами и передавала полуостров Акадия с Порт-Ройалем, отныне и навсегда – Аннаполис-Роялем. В нем разместился английский гарнизон из 200 солдат и столько же ополченцев, но уже через год от болезней и дезертирства он уменьшился вполовину.
Результаты войны обернулись в пользу Англии, но учитывая, какой ущерб и расходы за ее время понесли колонии, их можно считать более чем скромными.

К следующей главе   К предыдущей главе   К оглавлению