ГЛАВА - 101
ВТОРАЯ ВОЙНА С ФОКСАМИ. ЭКСПЕДИЦИЯ ЛУВИНЬИ

Индейцы фокс - рисунок с натуры, сделанный французским художником швейцарского происхождения Шарлем Бодмером
Минуло уже 11 лет с того дня, когда губернатор Луи де Кальер добился заключения Великого мира с пограничными племенами, положив конец индейским войнам, терзавшим Новую Францию на протяжении всего XVII века. Наконец-то поселенцы могли выйти в поле и убирать урожай без оружия и не опасаясь подставить свою голову под томагавк. Торговля пушниной процветала как никогда, число французских торговых постов множилось, словно грибы после дождя, они возникли даже на Великих равнинах, где их воинственные обитали гонялись верхом за бизонами.
Но вот пришли фоксы и все изменилось. Вновь на границах запахло порохом, полилась кровь.
Проблему фоксов пришлось решать губернатору Канады маркизу де Водрейлю. Летом 1712 года, сидя в своей роскошной резиденции Шато де Фронтенак, он читал рапорт капитана Дюбюиссона, в котором тот сообщал:
«С большим удовлетворением докладываю, что это злобное  и агрессивное племя, доставившее нам столько неприятностей, более не существует и ничем нам не угрожает».
Капитан ошибался. Да, страшное поражение у форта Поншартрен, где погибли два могущественных индейских клана Пемуссы и Лалимы, явилось для фоксов тяжелым ударом. Но они далеко не были уничтожены. Их поселения за озером Мичиган все еще насчитывали около 500 воинов. Пленный Пемусса умудрился бежать, когда его конвоировали в Монреаль, добрался до своих и был избран военным вождем.
Продолжалась и миграция на восток. Две группы фоксов, возглавляемые вождями Ониетаноном и Макатемангуа, благополучно прошли в земли ирокезов и поселились у сенека, принявших их с большим радушием. Здесь их и застало извести о страшной резне, которой французы и индейцы подвергли их соплеменников в Детруа. Пролитая кровь требовала мести. Летом и осенью 1712-го мелкие отряды фоксов, состоящие преимущественно из воинствующей индейской молодежи, явившись из земель сенека, проникли в окрестности форта Поншартрен и убили 3 французов. Другая группа напала на лодку с торговцами, направлявшуюся из Детруа в Мичилимакинак, и застрелила еще троих.
Встревоженный этими происшествиями маркиз де Водрейль выразил сенека свое недовольство, потребовал выдачи убийц. Сенка отказали в выдаче, но поклялись, что пресекут подобного рода выходки в будущем. Свое слово они сдержали. С ирокезами шутки были плохи и, когда они пригрозили Ониетаноному и Макатемангуа изгнанием, если их молодые воины будут и дальше проявлять такого рода самодеятельность, те послушно повиновались.
На южных границах и в Детруа стало спокойно, чего нельзя было сказать о западных окраинах французской колониальной империи. Французские торговцы не рисковали появится к востоку от озера Мичиган. Налаженные торговые пути в этом регионе оказались парализованы, пушная торговля замерла. Военные отряды фоксов постоянно тревожили владения дружественных французам племен: потаватоми, иллинойсов, майами. За три года повзрослело новое поколение воинов, требующее отомстить за трагедию у форта Поншартрен.
«Невозможно сохранять мир с фоксами, не озлобляя наших индейских союзников, - доносил Водрейль в Париж. - Если мы и дальше будем сидеть сложа руки, то это подорвет престиж Франции!».
Было совершенно очевидно, что умиротворить воинственное племя можно только силой оружия. А это означало полномасштабную военную кампанию. Водрей намеревался осуществить ее в 1715 году.  Местом сбора войск определили форт Мичилимакинак, а командующим - бывшего мэра Квебека Луи де ла Порт де Лувиньи.
С самого начала все все пошло не так, как надо. Лувиньи заболел и командование перешло к коменданту Мичилимакинака де Линьери. Планом кампании предусматривалось, что он соберет северных индейцев и всех «coureurs de вois», кто только есть. В помощь ему Луи Моннуар де Рамзай, молодой офицер, сын губернатора Монреаля Клода де Рамзая должен был привести вторую армию, набранную среди туземных племен южных районов Великих озер.
План рухнул, когда выяснилось, что людей нечем кормить - в складах в Мичилимакинака гуляли мыши. Ждали обоз с провизией из Монреаля, но он так и не прибыл.
Рамзай постарался, привел 450 воинов, обнаружив на месте, что другие индейцы уже в большинстве своем разбрелись. Не желая возвращаться с пустыми руками, Рамзай решил действовать на свой страх и риск. В конце ноября ему удалось обнаружить большой охотничий лагерь фоксов и разгромить его, убив почти 100 «лисиц» и их союзников: кикапу и маскутенов.
Те, кому посчастливилось выжить, бежали в свою укрепленную столицу у о. Бьют-де-Морт (см. карту). Поднялась тревога. Преследовать врага бросился вождь Пемусса, взяв почти всех боеспособных мужчин племени. Ему удалось нагнать отступавший отряд Рамзая 1 декабря. Завязался стрелковый бой, в котором обе сторон понесли потери, у фоксов погибло 7 воинов, а с французской стороны сложил голову их деятельный предводитель.
Бой завершился неожиданным отступлением Пемуссы. До него дошло известие, как впоследствии оказалось - ложное, что другой враждебный отряд иллинойсов в его отсутствие собирается напасть на опустевшую столицу.
Этим единственным и достаточно кровопролитным столкновением завершилась, в остальном - провальная для французов, кампания 1715-го года.

Губернаторы Новой Франции периода войн с фоксами: слева - Филипп де Риго, маркиз де Водрейль, справа - Шарль де ла Буш, маркиз де Богарнуа
Только в следующем, 1716-м году, задуманное вторжение удалось осуществить. Выздоровевший Лувиньи начал поход из Монреаля с отрядом в 200 белых и примерно столько же крещеных индейцев. Из-за отказа двора финансировать кампанию, все расходы легли на колонию, что и определило как состав самой экспедиционной армии, так и принцип ее формирования.
Водрейль не дал регулярных войск, вместо этого объявили амнистию всем «coureurs de вois», занимавшимися контрабандой и нелегальной торговлей с племенами в обход колониальных законов - леса кишели таковыми. За вступление в экспедиционный корпус им обещали полное прощение и право вести беспошлинную торговлю в течение всего времени похода. Предполагалось, что экспедиция должна окупить себя сама. Двигалась она медленно, сдерживаемая большим грузом товаров, предназначенных для торговли.
Но как бы то ни было, а слух о том, что в походе можно изрядно поживиться, привлек в него множество всевозможных авантюристов. Численность их постоянно увеличивалась и достигла 800 человек, среди них - ни одного солдата, только пестрое сборище живописно разряженных «coureurs de вois» и не менее живописно раскрашенных индейцев разных племен и народов.
Приближение враждебного войска фоксы, конечно же, обнаружили. К возможному нападению они стали готовиться еще год назад, когда стало известно о военных приготовлениях де Линьери. Хотя некоторые вожди считали, что нужно бросить жилища и уходить, возобладало мнение остаться и защищать свои очаги.
Лагерь укрепили еще одним рядом кольев. Мужчины валили огромные дубы и тесали бревна для новой крепкой стены, юноши и подростки охотились, добывая провизию, женщины вялили мясо впрок и запасали кукурузное зерно.
Добились фоксы и серьезного дипломатического успеха - после ряда переговоров удалось заключить мир с давними врагами: сиу. Враг теперь оставался только один - великий владыка Ононтойо, сидящий в далеком Квебеке, и послушные ему племена.
Лувиньи и его армия появилась у озера Бьют-де-Морт, где располагалось главное селение фоксов, в конце июня. С собой французы притащили 2 легких пушки и одну бомбарду такого же небольшого калибра. Грохот первых выстрелов вызвал восторженную реакцию у союзных индейцев. Казалось, вот сейчас стены индейской твердыни рассыплются в щепы и останется только войти внутрь, где будет раздолье для томагавков. О, какую кровавую жатву они соберут!
Каково же было общее разочарование, когда сквозь пороховой дым стало видно, что ядра и бомбы не причинили массивным дубовым бревнам никакого вреда! Ононтойо издал грозный рык, да вот только он оказался пустым сотрясением воздуха.
Оставался единственный способ успешно завершить начатое, сделать это, как принято в Европе - копать Z-образные траншеи и заложить мины.
Под прикрытием цепи стрелков французы взялись за лопаты. С высоты своих стен фоксы осыпали их насмешками, но траншеи понемногу росли, приближаясь к своей цели.
Индейский частокол окутался дымками выстрелов, пули стали разить землекопов, появились раненые и убитые, но работа продолжалась.
Насмешки и показное бахвальство в лагере осажденных сменились унынием. В очередной раз вожди собрались на совет. Решение сесть в осаду и сражаться уже не казалось таким умным. После жарких споров победило решение - сдаться на милость Ононтойо. 
Лувиньи милостиво согласился принять парламентеров. Своей пестрой и недисциплинированной армии он не очень то доверял, ее численное превосходство было отнюдь не очевидным, как и исход возможного штурма. Исходя из этих соображений французский командующий согласился принять капитуляцию в самой мягкой форме.
Ключевых условий он выдвинул два. Первое - фоксы обязались выдать заложников, всего 6 из числа самых авторитетных вождей, включая, прежде всего, Пемуссу, как наиболее ярого сторонника войны.
Второе - победители получали в виде выкупа все меха, заготовленные на продажу, и часть запасов продовольствия, необходимых армии на обратную дорогу.
Оба условия были приняты, несмотря на протесты французских индейцев, жаждавших обильного урожая скальпов и лишившихся его.
Однако запасы мехов, переданные в виде выкупа, оказались настолько велики, что все в итоге остались довольны. Лувиньи честно разделил добычу между «coureurs de вois» и их краснокожими союзниками. В обратный путь все отправились, сгибаясь от тяжести под кипами шкур и спеша сбыть свои трофеи как можно скорее.
В Квебеке, Монреале и Труа-Ривьер возвращение экспедиции отметили звоном колоколов и заздравными мессами. Водрейль поспешил сообщил в Париж об окончательном умиротворении фоксов. Хотя в светских салонах над Лувиньи тайком насмехались, называя его рейд «походом торгашей», король повелел выдать ему из казны 3000 ливров награды, что, несомненно, являлось подтверждением успешного завершения кампании. По крайне мере, как это виделось из Версаля.
Пленный Пемусса и большинство заложников прожили недолго. Вспыхнувшая в Новой Франции эпидемия оспы унесла жизнь большинства из них.
Мир на время воцарился на Великих озерах. Он был зыбким, хотя избранный новым верховным вождем один из старейшин Ушала всячески стремился сдержать своих подданных от неразумных порывов, вызванных стремлением к мести. Французов фоксы задевать боялись, но спроецировали свой гнев на племена, дружившие с ними, в первую очередь - на иллинойсов. Воинственная индейская молодежь рвалась показать себя, формировала военные отряды и отправлялась на охоту за скальпами.
Уже в 1721 году между фоксами и иллинойсами произошло новое крупное столкновение, причем для «лисиц» оно закончилось неудачно - в  схватке они проиграли, потеряв много воинов и около 30 - взятыми в плен. Среди них находился племянник Ушалы, молодой Миншилай. Следуя своим жестоким традициям победители казнили пленных страшной казнью - сожжением живьем.
Тут даже миролюбивый Ушала не стерпел, лично возглавил войско и пошел войной на обидчиков.
Эта взаимная вражда на берегах озера Мичиган разрасталась, несмотря на попытки французов примирить противников. В 1723 году вождь Элесевас во главе большой группы молодых фоксов напал на племя потаватоми, снял несколько скальпов и захватил в плен сына вождя Винимака. Рассерженный Винимак обратился за помощью к чиппева, объединился с ними и в свою очередь внезапно налетел на летний лагерь фоксов, убив 20 из них.
Из форта Мичилимакинак спешно прибыл капитан Линьери, он сумел заставить обе стороны начать мирные переговоры. В результате жарких споров, упреков и поисков компромиссов враги достигли мирного соглашения и в регион ненадолго вернулось спокойствие, чего нельзя было сказать об Иллинойсе. Там фоксы, затаившие злобу за участие местных племен в походе Лувиньи, непрерывно терзали их набегами.
Иллинойсы отчаялись. За какие то три года томагавки фоксов выкосили у них более, чем 100 воинов. Только Ононтойо мог дать им защиту. В 1725 году влиятельные торговцы мехами из Монреаля организовали путешествие депутации представителей племен Иллинойса во главе с вождем Шикаго через океан во Францию. Ее выслушали на совете министров, жалоба попала даже к самому королю.
Людовик XV изумился:
«Да кто такие, эти фоксы? Как смеют они обижать моих детей из Иллинойса? Куда смотрит губернатор Водрейль?»
Филипп де Риго де Водрейль уже никуда не смотрел. Он скончался в том же году осенью, оставив решение проблемы фоксов в качестве наследства своему преемнику. Им стал прибывший из Франции Шарль де ля Буш маркиз де Богарнуа.

К следующей главе   К предыдущей главе   К оглавлению