ГЛАВА - 101
ПРИЧИНЫ ВОЙНЫ.
КОЛОНИЯ ДЖОРДЖИЯ. ЗАХВАТ ВЕРНОНОМ ПОРТОБЕЛО

Таможенник Фандино собирается лишить капитана Дженкинса его уха
Из всех монархий, сумевших утвердится в Северной Америке в первой половине XVIII века, Англия чувствовала себя наиболее уверенно. В 1733 году на американской карте появилось еще одна, тринадцатая по счету (и последняя) английская колония Джорджия, получившая свое название в честь короля Георга-II, она закрывала единственное белое пятно, еще разделявшее на южном побережье британские и испанские владения.  Столицей колонии стал городок Саванна, названный так по имени одноименной реки.
Своим рождением Джорджия обязана Джеймсу Оглторпу - дворянину, происходившему из старинного рода, чьи предки сражались еще при Гастингсе. Почти вся его семья была сторонником свергнутой династии Стюартов и последовала за ними в изгнание. Сам же  Оглторп благоразумно отстранился от династической борьбы и, едва достигнув совершеннолетия, отправился в Европу, где записался добровольцем в армию прославленного Евгения Савойского, сражался против турок.
Затем он вернулся в Англию и постепенно сделал себе политическую карьеру среди парламентской оппозиции. В то время в парламенте было только две партии: тори (аристократы) и оппозиционная ей - виги (средний класс, буржуазия), соперничающие между собой, особенно в вопросах войны и мира.
А мир между двумя монархиями после Войны за испанское наследство был хрупок, как впрочем, и вообще мир в те времена, когда пушки были последним доводом королей. По этой причине с самого начала существования колонии Оглторп стремился усилить ее военный потенциал. Ему удалось добиться разрешения сформировать здесь полк из шотландцев, причисленный к регулярной британской армии под N 42-го пехотного. К началу Войны из-за уха Дженкинса численность его составляла 625 человек.
Чтобы обезопасить себя от индейцев и обозначить границы колонии, Оглторп завязал дружественные отношения с вождем Томочичи из племени криков. Землю, на которой началось строительство первого поселения Джорджии - Саванны, индейцы согласились уступить за щедрые выплаты - оружием, порохом и колониальными товарами.
Встреча Джеймса Оглторпа с вождем криков Томочичи, покупка земли под основание колонии
Для защиты от испанцев были построены несколько мелких фортов, один из которых, Форт-Августа, располагался всего в 125 милях от Сан-Августина во Флориде - единственного крупного испанского поселения на этом полуострове.
Разительный контраст: к моменту появления Джорджии население Новой Англии насчитывало до 400 000 человек. В то же время население Сан-Августина (совр. Сент-Огастин) составляло всего 1500 и это были по сути своей военные поселенцы, вся их жизнь была подчинена одной цели – обеспечивать провизией и поддерживать в исправном состоянии испанскую цитадель во Флориде, «Кастилло де Сан-Маркос», форт, построенный по схемам знаменитого фортификатора Вобана. В мирное время его гарнизон не превышал 250 солдат. В случае войны сюда перебрасывались подкрепления с соседней Кубы.
Вся остальная часть огромного полуострова оставалась во владениях его исконных обитателей, индейцев, и только католические миссии в индейских селах поддерживали здесь испанское присутствие.
В 1727-м году испанский король Филипп V спровоцировал новый вооруженный конфликт, внезапно осадив крепость Гибралтар, что привело к очередной англо-испанской войне. В ходе ее произошло драматическое событие. Англия направила сильную эскадру под командованием адмирала Френсиса Хозиера в Америку с целью заблокировать испанские порты в Вест-Индии, откуда в Европу шел поток колониальных товаров и серебро, добытое в перуанских и мексиканских рудниках. Таких главных портов было два: Портобело  и Картахена. Впервые с времен Дрейка столь мощные британские морские силы были отправлены в далекие южные моря.
Однако адмирал Хозиер не имел сухопутных войск, чтобы высадить десант, да и приказа такого Адмиралтейство ему на давало. Результатом его плавания стала длительная морская блокада Портобело, что привело к катастрофическим последствиям. На кораблях вспыхнула эпидемия тропической лихорадки, унесшая жизнь более 4000 моряков, множества офицеров и самого Хозиера.
Это была сокрушительная пощечина британскому истеблишменту, подорвавшая веру в несокрушимость своего флота и возможность контролировать моря.
Война завершилась заключением мира в Севилье, однако еще долго враждующие стороны вели переговоры, утрясая всевозможные детали.
Более всего разногласий вызывал акт, называвшийся «Asiento de Negros» - соглашение на право торговли африканскими неграми-рабами в испанских колониях. Одно время это была исключительно испанская монополия, но после Войны за испанское наследство Англия получила право также перевозить живой товар.
Сама по себе работорговля не была столь выгодна, сколько  сопутствующие товары, а также контрабанда, которую суда везли в трюмах с невольниками. Их сбыт породил неизбежную коррупцию и прочие злоупотребления. Испанская береговая охрана, «гуарда коста», получала право останавливать, досматривать и задерживать иностранные суда, заподозренные в контрабанде. Но английские купцы повсеместно нарушали установленные лимиты торговли, а «гуарда коста» погрязла в алчности и жестокости, вытрясая из капитанов взятки.
Одним из них оказался Роберт Дженкинс - 9 апреля 1731-го года его бриг «Ребекка» задержало в водах Кубы испанское судно «Изабелла», которым командовал офицер береговой охраны Фандино. Надеясь поживиться взяткой или конфискацией, испанцы обыскали бриг, но не нашли запрещенных к ввозу товаров, что их разозлило. Корабельная касса тоже оказалась пуста - «Ребекка» шла в Анлию с грузом чая и сахара, закупленного на британской Ямайке, на что  Дженкинс и потратил все свои средства.
Но таможенники не успокоились. Дженкинса избили, требуя денег, а когда тот отказался, попросту не имея нужной суммы, рассвирепевший Фандино саблей отсек ему ухо. 
После чего «Изабелла» отчалила, а «Ребекка» пошла в Англию, ориентируясь по звездам - навигационные инструменты и те испанцы разломали.
Дженкинс спрятал ухо в пустую бутылку и хранил на протяжении семи лет. С этим ухом он и попал на страницы истории.
Вспомнили о Дженкинсе не сразу. К 1738-м году в отношениях между двумя монархиями назрел очередной кризис. Испанцы удерживали несколько английских торговцев, заподозренных в контрабанде, в том числе двух агентов влиятельной торговой Компании Южного моря Хэмфри и Райта. Лондон требовал их освобождения. Конфликт стал темой обсуждения в английском парламенте, где по рукам ходил список из 149 названий судов в разное время пострадавших от действий  «гуарда коста». 
Между тори (аристократами) и вигами (буржуазией) шли яростные дебаты. Тори желали сохранить статус кво, то есть мир, и решить проблему переговорами. Виги же, всегда настроенные более радикально, напротив, призывали вспомнить, кто на море хозяин. 
Вот тут на сцену и вытащили Дженкинса - его заслушали в палате общин (оплот партии вигов), где он потрясал своим засушенным ухом.
Масла в огонь подлил сам Филипп V, которому надоели британские претензии - одним росчерком пера он прекратил действие  «Asiento de Negros», что означало прекращение вообще любой английской торговли в испанских портах Вест-Индии. Для такой страны, как Англия, чье финансовое благополучие во многом зиждилось именно на морской на торговле, такой шаг был не приемлем. Заставить Филиппа V взять свое решение назад, можно было лишь силой оружия. Британский флот был приведет в боевую готовность. Его разделили на три эскадры: «Белая» и «Красная» предназначались для действий в Ла-Манше и Средиземном море, «Синей» предстояло отправиться в Вест -Индию. Единственное, что вызывало сомнение в таком решении, так это крах прошлой экспедиции адмирала Хозиера, чей провал обусловила лихорадка, истребившая большую часть его людей.
В январе 1738 года британский парламент собрался в очередной раз. На нем страстно выступил один из лидеров партии вигов Вернон. В своей речи он заявил, что для захвата Портобелло ему не нужно столько кораблей, как некогда Хозиеру, достаточно лишь шести. А чтобы избежать тропических болезней, вместо блокады он предлагал быстрый штурм и захват обеих ключевых в южном море крепостей - помимо Портобелло еще и Картахены.
Вернон не просто сотрясал воздух, он говорил со знанием дела. Ему только что исполнилось 55 лет, из них почти 39 он провел на флоте. В 16 лет он уже стоял на палубе военного корабля в звании гардемарина, в 22 командовал фрегатом, участвовал в Войне за испанское наследство и обеих англо-испанских войнах, последовавших после нее.
Успешная служба на море позволила молодому капитану постепенно обзавестись связями и начать политическую карьеру. Его пылкая речь в парламенте стала последней каплей, склонившей общественное мнение Англии в пользу войны.
В последний момент Мадрид попытался предотвратить ее, предложив крупное отступное – в 95 000 фунтов, чтобы компенсировать убытки английских купцов. Но Лондон отверг контрибуцию и 23 октября 1739 года была объявлена война с самым необычным названием в истории войн – «Война из-за уха Дженкинса».
Свой речью, впечатлившей парламент и даже короля, Вернон обеспечил себе внезапный карьерный скачок - ему присвоили звание вице-адмирала и поставили во главе командования «Синей» эскадрой. Хотел он того или нет, но теперь ему предстояло оправдывать свои парламентские обязательства.
Английская эскадра вышла в море августе 1739-го в составе 9 кораблей. Во время плавания Вернон ввел в морской обиход несколько новаций, благодаря которым вошел в историю больше, чем благодаря своим прошлым и будущим победам.
Главной из них, несомненно, являлось предоставление капитанам права самостоятельно определять действия корабля в критических ситуациях. Например, в случае выхода из строя флагмана, резкой смене ветра и т.п.
Достаточно сказать, что за такую самодеятельность в британском флоте могли отдать под трибунал и даже расстрелять, приведи подобные действия в гибельным последствиям. Обычно капитану предписывалось жестко следовать боевому ордеру и никак иначе. Но Верннон рискнул и впоследствии многие из его нововведений попали в новый военно-морской устав.
Но более всего на его известности отразилось изобретение грога, с чем он, прежде всего, и вошел в историю!

Раздача рома на британском корабле
Еженедельный рацион британского моряка в то время состоял из 1,4 кг. говядины или 900 грамм свинины, 800 грамм гороха, 1,2 литра овсянки, 340 грамм масла или сыра -  все это в фунтах и унциях, разумеется. Помимо того матросам полагалось спиртное, причем не в каких-то там наперсточных долях, а  по 7 галлонов в неделю (по 4 литра в день) пива или 0,3 литра в день рома или бренди.
У такой щедрости имелось свое объяснение - пиво лучше сохранялось в бочках, его часто выдавали вместо воды. А ром помогал справиться с кишечными инфекциями, хотя и не мог помочь в борьбе с вирусными заболеваниями, такими, как малярия или желтая лихорадка.
За время своей долгой службы на флоте Вернон проникся неприязнью  к этому обычаю, способствовавшему массовым попойкам. Матросы частенько накапливали свои порции к концу недели и тогда на кораблях начиналось настоящее пьянство.
Тогда-то, во время этого длительного и утомительного плавания через Атлантику, новоявленному  адмиралу и пришла в голову идея выдавать не чистый ром, а разбавленный водой в пропорции 4/1, при этом напиток подогревали, иногда добавляя сахар и специи. На флоте у Вернона было прозвище Старый Грог - из за того что он в шторм одевал непромокаемый плащ и широкополую шляпу из грубого материала (англ. - grogram). Отсюда и произошло название.
В ноябре 1739-го Вернон прибыл на Ямайку, где принял на борт 240 солдат местного гарнизона, пополнил запасы воды и провизии, и направился к своей цели - Портобело. Из 9 кораблей «Синей» эскадры адмирал взял только шесть, как он и обещал в парламенте: два семидесятипушечных, «Хэмптон Корт», «Бурфорд», три шестидесятипушечных - «Принцесса Луиза», «Стрэдфорд», «Уорчестер», и пятидесятипушечный «Норвич» - всего 370 орудий, 2735 моряков. 
Город лежал в глубине бухты, защищенной тремя крепостями.
На входе стоял замок Кастилло-де-Тодо-Фиерро (Железный Замок), внутренний рейд прикрывали форты Кастилло-де-ла-Глория и Сан-Джеронимо.
По плану атаки, разработанной Верноном, английская эскадра должна была войти в бухту кильватерном строю, миновать, не задерживаясь, лишь обстреляв его, Железный Замок, затем подавить крепость Кастилло-де-ла-Глория, высадить десант и захватить город, что привело бы к капитуляции остальных двух крепостей.
Но погода внесла свои коррективы. Первым двигался «Хэмптон Корт» капитана Брауна, за ним - «Бурфорд», следом - другие корабли. Сам Вернон находился на «Бурфорде».
Но едва два головных корабля вошли в бухту, как ветер внезапно переменился, сделав задуманный маневр невозможным. «Хэмптон Корт» остановился. Капитан Браун решил воспользоваться разрешением адмирала - действовать по обстоятельствам. Он отказался от первоначального плана атаки на форт Кастилло-де-ла-Глория, а вместо этого приказал встать на якорь и открыл огонь всем бортом по Железному Замку, который оказался прямо напротив него.

Обстрел Железного Замка - художник Самуэль Скотт
«Коммодор Браун исполнил свой долг, как опытный офицер», - писал позже Вернон в отчете Адмиралтейству.
Завязалась артиллерийская дуэль, которая при других обстоятельствах привела бы к быстрому поражению англичан. Существовали расчеты согласно которым, чтобы подавить 1 орудие на берегу, требовалось 4 пушки такого же калибра на борту корабля. Батареи Железного Замка насчитывали 32 орудия, калибром от 24-х до очень тяжелых 42-х фунтовых, против 35 орудий в бортовом залпе на «Хэмптон Корт».
На деле же исправных пушек в крепости, очень старой по колониальным меркам, оказалось всего 15. У остальных давно сгнили и рассыпались лафеты. Не хватало пороха. Вернее он был, но в очень влажном тропическом воздухе быстро отсыревал. Еще за несколько дней до сражения, комендант Железного Замка Франсиско Гарганта, узнав о приближении английского флота, вынужден был сушить порох под солнцем, рассыпав его на старой парусине.
Менее чем за час «Хэмптон Корт» выпустил по крепости более 400 ядер. Огонь велся по наиболее мощной нижней батарее. Вскоре она смолкла - ядра обрушили часть тяжелой деревянной крыши, вывели строя три из девяти действующих орудий и перебили их команды.
Это вызвало панику, испанский гарнизон, насчитывавший около 300 человек, начал разбегаться и устремился за ворота, чтобы укрытся в лесу.
Храбрый Граганта не сдался, хотя с ним осталось всего тридцать человек, несколько офицеров и наиболее стойких солдат. Все они покинули нижнюю батарею и перешли на опустевшую верхнюю, возобновив стрельбу и довольно успешно - один из выстрелов  перебил  якорный канат. «Хэмптон Корт» потерял директорию стрельбы, его стало сносить на мель.
На его место выдвинулся «Бурфорд», столь же мощный. Обстрел возобновился. Испанские ядра летели в ответ. Одно пробило корму адмиральского корабля, осыпав ее осколками; другое попало в верхнюю палубу, выбив орудие и убив трех матросов. Еще одно прошло в нескольких футах от самого Вернона, на счастье никого не задев, только разбив в щепы деревянную переборку.
От английского адмирала не осталось не замеченным, что нижняя батарея форта умолкла. Вернон, наблюдавший за происходящим с палубы «Бурфорда», решил, что это подходящий момент для высадки десанта. Отряд из 40 солдат на двух шлюпках благополучно подошел к берегу и проник в форт через нижние орудийные амбразуры.  Для этого англичанам пришлось встать друг другу на плечи.
Не видя возможности сражаться дальше, Гарганта сдался. Британцы спустили испанский флаг и подняли «Юнион Джек».
На следующий день корабельная артиллерия начала обстрел двух менее сильных фортов, Кастилло-де-ла-Глория и Сан-Джеронимо. Часть ядер упала в городе, причинив значительные разрушения. Губернатор Франсиско Мартинез де Ретез признал бессмысленность дальнейшего сопротивления и подписал капитуляцию.
Гарганта сдал свою шпагу Вернону, но тот передал ее капитану Брауну, в знак заслуг его действий, которые, в конечном счете и принесли англичанам победу.
Оставлять в городе гарнизон было рискованно, и победители ушли, ограничившись тем, что разрушили форты, забрали пригодные к стрельбе пушки, увели с собой захваченные в порту испанские суда и взяли контрибуцию в 10 000 песо.

К следующей главе   К предыдущей главе   К оглавлению