ГЛАВА - 17
ГНЕВ ФИЛИППА II. РЕЗНЯ В ФОРТЕ КАРОЛИНА

Высадка испанской армии - 1565 г. Генерал Менендес провозглашает возвращение Флориды под власть короля Испании.
«Вы можете делать все, что сочтёте нужным, чтобы защитить себя и захватить форт, который они построили», – эти строчки, написанные рукой Филиппа II, были адресованы генералу дону Педро Менендесу де Авилесу, рыцарю ордена Сантьяго, и, с той минуты, как он прочел их – губернатору Флориды, «аделантадо».
Теперь у «Цветущей земли» формально стало два губернатора: французский, Рене де Лодоньер, и испанский – Дон Менендес.
Филипп II с крайним раздражением воспринял известие о появлении французской колонии во Флориде. Хотя испанское присутствие там свелось к нулю после краха экспедиции де Сото - ни поселений, ни фортов или, хотя бы, католических миссий, этот воитель там не оставил, пройдясь всюду с огнём и мечом - и все же формально эти земли считались испанской собственностью.
Войны между Испаний и Францией в настоящее время не было, но, схваченные на Ямайке пираты, мятежники, бежавшие из "Каролины" под черным флагом, дали Филиппу II формальное оправдание для вооруженного решения возникшей проблемы. Каролина была объявлена пиратским гнездом и сборищем безбожников.
Дон Педро Менендес де Авилес родился в 1519 году в семье потомственных мореходов из Астурии. Сейчас в тех местах стоит памятник в его честь. К тому моменту, когда происходили описываемые события, он имел за плечами бурную и успешную карьеру в королевском флоте, где он дослужился до высокого ранга и отвечал за охрану торговых караванов, возвращавшихся в Испанию из Вест-Индии.
Отряд Менендеса начал сосредотачиваться в Кадисе и 28 июня 1565 г. , всего через год после основания "Каролины", был готов к отплытию. Поначалу Филипп II обещал ему корпус в 1500 человек, но в итоге генерал получил только 600 солдат, но и это по меркам Нового Света было немало – целая армия! Впервые, за все время колонизации обеих Америк, король расщедрился на экспедицию, снаряжавшуюся за счет казны, а не на средства частных вкладчиков, как это было ранее, когда формировались армии конкистадоров.
Вопреки своему же вето на колонизацию Флориды, Филипп II согласился с предложением Менендеса не только снести французский форт, но и основать собственное вооруженное поселение, навсегда закрепив таким образом за Испанией паритет на владение «Цветущей землей». Поэтому, помимо войск Менендес взял небольшую группу колонистов, в основном - ремесленников.
Для переброски войска в Вест-Индию в порту собралась «армада» из восьми кораблей во главе с флагманом, военным галеоном «Эль-Капитана». Это был единственный боевой корабль в составе эскадры, остальные представляли собой малотоннажные, плохо вооруженные торговые суда.
Участник экспедиции, капеллан Франсиско Лопес де Мендоса, оставивший записки об этом плавании, вспоминал:
«Из 120 человек на нашем корабле все вынуждены были оставаться на палубе, даже в шторм. Кают не существовало. Единственным закрытым местом был погреб с провизией, водой и вином».
«Армада» взяла курс на Флориду. Когда долгое плавание закончилось и земля показалась на горизонте, с палубы испанского флагмана заметили мачты кораблей, стоявших на якоре у берега, где находилась враждебная колония. Над ними развевались французские флаги.
Генерал Менендес и Жан Рибо - реконструкция по гравюрам XVI века
В июне того же 1565-го года, в то же время, когда Менендес готовил свою флотилию, из Франции тоже вышла эскадра и тоже направилась к Флориде.
В Париже, со слов капитана ле Бурде, благополучно вернувшегося к родным берегам, знали о бедственном положении в колонии. Адмирал Колиньи, разочарованный Лодоньером, решил заменить его. Весьма кстати появился вернувшийся из Англии Жан Рибо и Колиньи вновь привлек своего верного сподвижника к организации новой экспедиции Америку. 
По всей Франции спешно вербовали новых колонистов и солдат, закупалась провизия, собирались и снаряжались корабли.
Казна не поскупилась и на этот раз, ведь "Каролина" изначально была и оставалась королевским проектом - с целью создать в Новом Свете базу для противодействия испанской гегемонии в Америке.
Из 7 судов, находившихся в распоряжении Рибо, 4 были небольшими военными галеонами, несшими различное количество пушек, а три – вспомогательные, вооруженные лишь символически. Их предполагалось использовать для перевозок по реке, от берега моря – к форту, а также для хождения по рекам.
Одним из этих малых судов, «Серой гончей» (grayhound - порода борзых собак), командовал сын Рибо, Луи.
Форт «Каролина» в это время находился на грани полной катастрофы.
В этот момент и явилась уже никем не ожидаемая подмога – пришла флотилия Рибо. Все семь его кораблей без приключений добрались до Флориды.
Отчаяние и безысходность на короткое время сменились у колонистов радостью и надеждой. Вновь прибывших встречали криками:
«Да здравствует король! Да здравствует Франция!».
Никто не знал, что буквально в затылок Рибо дышит «армада» Менендеса - 4 сентября 1565 года у входа в устье реки Майской (Сент-Джонс) эскадры встретились.
Французские корабли, прибывшие первыми, стояли на якорях. «Армада» медленно приближалась «Эль-Капитана» подошёл настолко близко к флагману французов "Троица", что протвиники могли переговариваться.
«Кто вы такие и что делаете на земле короля Филиппа?» – спросили испанцы.
«Это французские владения!» – прозвучал гордый ответ.
«Покиньте эти воды и мы не тронем вас!» – потребовал Менендес.
«Ни за что. Я адмирал, но, если хотите драться, то я готов умереть первым!», – ответил Рибо.
Но морской бой не состоялся. Хотя артиллерия французской эскадры превосходила испанскую, флотилия Рибо находилась в неудобном положении, часть его команд ранее сошла на берег. Испанские суда, напротив, были полны войск.
В этой ситуации Рибо решил не рисковать, приказал рубить якорные канаты и уходить в море. Попытка испанцев преследовать не увенчалась успехом и с наступлением ночи обе эскадры разошлись на большое расстояние.
Менендес колебался. Он мог бы высадить десант, но что если французы вернуться в момент высадки? Генерал тоже решил не искушать судьбу и дал знак к отходу.
"Армада" отправилась югу и встала на якорь в одном пешем переходе от "Каролины". Менендес начал высаживать войска.
Аделантадо не дал своим людям и минуты передышки. На берегу испанцы быстро возвели четырехугольный земляной вал и поставили на него 20  пушек, снятых с кораблей. Теперь у них был свой собственный, хотя и временный форт. Мелкие суда эскадры Менендес приказал вытащить на берег, а два крупных, «Эль-Капитана» и еще один, не желая рисковать ими, он отослал на Кубу.
Вся его небольшая, но крепкая армия, состоявшая из профессиональных солдат, сосредоточилась в форте, который он назвал «Сан-Августин».
Испанцам везло самого начала - к ним явился  дезертир из "Каролины", Франсуа Жан, бежавший прошлым летом, после того, как неудачно пытался сколотить шайку себе подобных и отправиться на поиски золота. Но поддержки не нашел и, когда Лодоньер приказал арестовать его, пустился в бега, украв одну из лодок. Год он прожил среди дикарей, прекрасно изучил местность, а узнав о высадке испанцев поспешил к ним - предложить услуги в качестве проводника. Менендес счел это добрым знаком.
Состоялось совещание офицеров, на котором аделантадо объявил о своем намерении атаковать врага с суши в виду их явного преимущества на море.
В форте генерал оставил гарнизон всего 100 человек, с собой взял 500: всех аркебузиров и 200 пикинеров. Каждый помимо оружия, доспехов и амуниции нес мешок с 6 фунтами сухарей и полутора галлонами вина. Менендес навьючил на себя такой же мешок, показывая, что в равной мере собирается разделить с солдатами трудности предстоящего пути.
Для штурма крепостных стен наскоро заготовили 20 лестниц, которые тоже пришлось тащить на себе по лесным зарослям и болотам.
В форте «Каролина» тоже готовились к битве. Командование принял Рибо. Едва сойдя с корабля, капитан холодно поприветствовал Лодоньера и вручил ему письмо Колиньи. В нем адмирал сообщал, что отстраняет последнего с поста губернатора, а все полномочия отныне переходят к Рибо.
Лодоньер был настолько расстроен таким поворотом дел, что его разбила нервная лихорадка, он удалился в свои покои и слег в постель. С этой минуты он стал всего лишь одним из колонистов.
Ответственность за колонию полностью легла на Жана Рибо.
Бывалый вояка, капитан не собирался отсиживаться за стенами. Едва «армада» ушла, Рибо вернулся со всеми кораблями, забрал с берега своих людей и стал готовиться к отплытию. Он также пополнил свои силы остатками гарнизона "Каролины" - около 50 аркебузиров и всех офицеров - после чего в крепости осталось не более 15-17 людей способных нести оружие и умевших с ним обращаться. Это не считая десятка солдат, искалеченных в войне с племенем потаву и, по словам Лодонера, "одного старого арбалетчика".
План нового губернатора заключался в том, что спасти колонию можно лишь решительным и быстрым разгромом «армады» и уничтожением отряда Менендеса. Четыре его корабля по огневой мощи превосходили испанскую флотилию. Под его командой находились 400 опытных солдат, прибывших из Франции, и 200 моряков. В морском бою все шансы были на стороне французов, а по числу людей его силы не уступали испанским. И капитан решительно вышел в море.
План его, казалось бы, сулил удачу. Французская эскадра внезапно нагрянула к форту «Сан-Августин», однако ожидаемой морской битвы вновь не произошло. Крупные испанские корабли, как уже говорилось, ушли на Кубу, мелкие были разоружены и вытащены на отмель. Глубокая осадка французских галеонов не позволяла им приблизится, чтобы обстрелять испанский форт, а также прикрыть огнем высадку своего десанта.
В бессилии, Рибо принялся маневрировать у берега, ожидая более высокого прилива, который обещал ветер, дувший с моря и понемногу усиливавшийся. Слишком поздно адмирал понял, что это не просто ветер, а приближающийся ураган. Позиция французов у самого берега стала крайне опасной. Корабли начали отходить море, борясь с порывами встречного, все крепчавшего ветра, и люди, находившиеся на борту, с ужасом взирали на бурное кипение пены у береговых рифов и отмелей.
На следующий день испанцы не увидели французской эскадры, только огромные волны и ветер, с ревом бушевавший над морем.
Ураган, разбросавший корабли Рибо, разразился тропическим дождем с грозой над джунглями, где в это же самое время маршировали солдаты дона Менендеса. Вспышки молний отражались от доспехов и выхватывали из тьмы лица суеверных испанцев. В отряде царило уныние. Было похоже, что колонна заблудилась. На привале у небольшого озера офицеры предложили Менендесу вернуться. Но аделантадо был непреклонен, после краткого отдыха его отряд продолжил свой марш.
Ночью 20 сентября сквозь пелену дождя испанцы увидели темные стены французских укреплений. Форт «Каролина» спал. Униженный, лишенный власти, страдавший от нервной лихорадки Лодоньер замкнулся в своем доме. На страже находился лишь дежурный дозорный из числа колонистов - ля Вин. Он недолго оставался на посту и вскоре спустился со стены, решив, что в такую погоду испанцы не сунуться, к тому же адмирал Рибо уже, наверное, покончил с ними.
В это время, промокшие до нитки, но полные решимости солдаты Менендеса выстраивались вокруг «Каролины» в штурмовые колонны. После того, как колонисты разобрали часть стены, чтобы получить дерево для постройки пинасы, которая нужна была для возвращения на родину, в ней образовались две бреши: одна в южной стене, другая - в западной. Сюда прежде всего и вошли испанцы.
В других местах, перейдя без труда мелкий внешний ров, они приставили лестницы и вот уже высокие шлемы и острые пики появились над стенами, а форт оставался все таким же слепым и глухим.
Подбадривая себя своим боевой кличем: «Сантьяго!», испанцы ворвались в форт.
Сонная, захваченная врасплох «Каролина» познала резню. Во мраке, озаряемом светом факелов, лязгала сталь, звучали предсмертные вопли колонистов, напрасные мольбы о милосердии. Испанцы убивали, резали глотки, пронзали французов пиками.
Лодонер, в одной сорочке, схватив лишь шпагу, выбежал из своих апартаментов наружу - прямо на группу солдат во главе с самим Менендесом уже, занимавшим центральную площадь.
На мгновение, при свете факелов, испанский генерал и французский наместник увидели друг-друга. Лодоньера опознал Франсуа Жан, закричав:
«Вот он, это он - их губернатор!».
Бросив шпагу, Лодоньер пустился бежать.
«Мы видели, как наш солдат преследовал его и несколько раз ударил пикой, но только ранил и ему удалось уйти, – писал в своем отчете королю торжествующий Менендес.

Варфоломеевская ночь во Флориде - резня в форте "Каролина"
В ту ночь 120 колонистов нашли свою смерть в стенах собственных жилищ.
С испанской стороны ранение получил лишь один человек.
Победителям достался весь арсенал французов: 100 кирас, 300 пик, несколько десятков мушкетов, бронзовые пушки – все это вооружение так и не нашло себе применения. Кроме пушек, да и те сослужили службу не своим прежним хозяевам, а новым.
Испанцы зарядили захваченные орудия и стали обстреливать реку, где стояли три мелких французских судна, которые Рибо оставил, отправляясь в свою военную экспедицию. Когда в стенах «Каролины» началась безжалостная резня, на судах поднялась тревога, но их команды были малочисленны, а корабельная артиллерия отсутствовала, поэтому командовавший крошечной флотилией Рибо-младший ничем мог помочь своим соотечественникам. Кому удавалось вырваться из обреченного форта, прыгали в воду и плыли к кораблям.
Однако испанцы, пользуясь трофейными пушками, быстро пустили на дно одно из этих трех судов, и Луи Рибо спешно отвел уцелевшие два вниз по течению. Тут он встал на якорь, решив дождаться беглецов. Таковых набралось около 50. Большинство собрал вокруг себя и привел простой плотник Ле Шалле.
Спасся и художник Жак Лемуан. Во время бегства он смог взять только два из своих многочисленных альбомов, где запечатлел жизнь индейской Флориды и быт колонистов. Основная часть его бесценных рисунков и акварелей с натуры погибла.
Утром к выжившим присоединился Лодоньер. Всю ночь он просидел по горло в воде у берега, пока, наконец, его вытащила из воды рука моряка с "Серой гончей".
Прождав еще немного, Луи Рибо спешно поднял якорь и вышел в море, взяв курс на восток. Во время плавания корабли потеряли друг друга и домой, во Францию, «Серая гончая» вернулась одна. Только тут Рибо-младший узнал о трагичной судьбе отца.
Мы оставили Жана Рибо в тот момент, когда его флотилия, борясь со штормом, пыталась уйти в море. Но маневр запоздал – ветер и волны неумолимо прижимали тяжеловесные галеоны к скалам. Один за другим корабли садились на рифы. Под грохот рушившихся мачт, треск лопающихся шпангоутов и свирепый вой ветра французская эскадра погибала. Из 600 человек, отправившихся с Рибо в этот несчастливый поход, до берега в шлюпках, вплавь и на обломках добралось всего полсотни, измученных, лишенных оружия людей.
Ничего не зная о судьбе «Каролины», Рибо решил отвести потерпевших кораблекрушение в форт. У него еще оставалась слабая надежда на помощь Лодоньера и, возможно, союзных индейцев. Но вождь Сатуриона и пальцем не пошевелил, чтобы помочь французам. Слишком  много обид причинил ему Лодоньер: и когда он отказал в совместном походе против его врагов, «тимогоа», и когда отказался выдать ему вождя Оутину. Индейцы, по территории которых прошла армия Менендеса, никак им не мешали.
Еще несколько дней после бойни испанцы рыскали по окрестным лесам в поисках немногих уцелевших. Их отводили к форту и вешали на ближайших деревьях, с табличкой на груди:
«Не как француза, а как еретика…».
Таким образом аделантадо стремился дать политический намек, что его действия не являются актом войны, а продиктованы лишь религиозными мотивами - искоренением ереси.
Ведь войны между Францией и Испанией не было...
Генерал Менендес не был прирожденным карателем, в его личности, несомненно, волевой и одаренной, собрались противоречия той жестокой эпохи и страны, чья мораль основывалась на католических догматах, рьяно оберегаемых святой Инквизицией. Воистину сам Господь, как он считал, покровительствовал в его миссии против еретиков. И разве это не Божье провидение, что, захватив форт вероотступников, он узнал, что и флот их погиб, а сам их адмирал с жалкой кучкой уцелевших скрывается в лесу.
Аделантадо лично повел отряд, чтобы захватить потерпевших кораблекрушение.
Позиция у Рибо была выгодная – от испанцев его отделяла река. Но его люди, практически безоружные, падали с ног от голода и истощения. Окончательно сломило дух французского командующего известие о падении «Каролины». Рибо понял, что надежды нет. В обмен на капитуляцию он просил лишь одного – пощады его людям.
«Я ответил, что им следует сдаться, поскольку в их положении не на что больше рассчитывать, а поступлю я с ними, как повелит Господь. Большего я не мог им обещать», – писал Менендес королю.
На таких зыбких, неопределенных условиях французы сложили оружие, у кого оно еще оставалось. Пленным связали руки, затем испанский генерал провел среди них краткую инспекцию, выбирая полезных людей: плотников, мастеровых, фермеров. Отчасти, потому, что они были ему нужны для строительства собственной колонии, но, главным образом, потому, что они оказались католиками и за них вступился участвовавший в походе капеллан Франсиско Мендоса.
Остальных Менендес приказал умертвить, ибо, как напишет в своем дневнике отец Мендоса: «…все они были лютеране и пошли против Бога и нашей Святой Церкви».
Офицер, казнивший Рибо, в последний момент заколебался, прежде чем нанести роковой удар. Его терзали угрызения совести и он обратился к стоявшему на коленях пленнику:
«Скажите, сеньор, когда вы отдаете приказ своим людям, они ведь обязаны его исполнить?».
«Безусловно, солдат должен исполнять приказ командира», – ответил Рибо.
Он склонил голову и начал молится.
Последними его словами были: «Господи, помни Рибо!»
Узнав о взятии «Каролины», испанский монарх выразился кратко:
“Он (Менендес), хорошо справился!”.

Казнь Жана Рибо и уцелевших французов его эскадры

К следующей главе    К предыдущей главе   К оглавлению