ГЛАВА - 25
ПРОРОЧЕСТВО ВОЖДЯ ВУХУНСЕНАКА

Погрузка флагмана Лондонской компании "Сюзан Констант" перед отплытием в Америку. Современная реконструкция
На языке родного племени Поухотан его имя звучало, как Вахунсенак. Заметим сразу, что индейские имена почти не произносимы, поэтому здесь и далее они даны весьма условно. От отца, могучего воина и вождя, он унаследовал высокий рост атлетическое телосложение, мудрость, властолюбие и 6 племен, объединенных в военный союз поухотанов, самый сильный на побережье залива Чесапик.
Поухотаны в результате племенных войн и экспансии подчинили себе многочисленных, но слабых и неорганизованных соседей, и к 1607 г. под их властью находилось уже около 20 мелких племен: паспахеги, аппоматтоки, раппаханоки, нэнсимонды и множество других – главным образом они именовались по месту жительства, названиям рек, пронизывающим чесапикские берега подобно венам, питающим живую плоть. Так, по крайней мере, назовут их англичане, когда придут в Америку.
Правил Вахунсенак, как абсолютный монарх, взимая со своих подданных налог мехами, речным жемчугом, который назывался "вампум", и кукурузным зерном. В его власти было назначать малых вождей – «вероанков» или отбирать у них власть.
Он мог казнить или миловать и нередко вопросы жизни и смерти решались на собрании вождей под сводами его устланной шкурами резиденции в столичном селении - Веровокомоко.
К тому времени, как имя Вахунсенака впервые возникло на страницах истории, он достиг вершины своего могущества и возраста, когда года уже клонятся к закату. Но стареющий вождь все еще жил жизнью, полной, как плотских утех, в объятиях своих многочисленных жен, так и привычных его рангу забот и тревог. Главной из них было пророчество, которое ему предрек шаман. Оно гласило:
«Племя придет с берегов океана и сокрушит тебя!».
И когда гонцы принесли известие, что к берегу пристали «три большие лодки» и с них сошло множество людей, одетых удивительно, чьи лица были бледны и бородаты, Вахунсенак понял – пророчество сбылось.
Тремя «большими лодками», приставшими к берегу Чесапикского залива в мае 1607 года, спустя почти 10 лет после неудачной попытки колонизировать Роанок, были три английских корабля: «Сюзан Констант», «Годспид» и «Дискавери», снаряженные на средства «Лондонской компании», которая получила королевский патент на колонизацию Северной Америки между 34° и 45° северной широты. Компания родилась, как паевое общество в апреле 1606 года. Ее основателями стали группа английских купцов, дворян и крупных землевладельцев, а одним из идейных вдохновителей – мореплаватель Бартоломью Гонсолд. За четыре года до этого он совершил удачное плавание в «Испанские моря», открыл мыс Код, или Кейп-Код, исследовал залив Чесапик, даже основал здесь торговый пост, завязал первый контакт с индейцами, но суровая зима и нехватка продовольствия заставили его отказаться от затеи.
Теперь Гонсолд командовал одним их трех судов, купленных компанией для плавания в Америку, 40 тонным барком «Годспид».
Самым крупным кораблем флотилии был 120 тонный «Сюзан Констант», единственный имевший пушечное вооружение, самым маленьким, даже крошечным – «Дискавери» – 20 тонн.
Компания позаботилась о том, чтобы ее собственность оказалась в надежных руках, экспедицией командовал легенда южных морей капитан Ньюпорт, которого мы помним по экспедициям на Роанок. На его счету числилось до 20 захваченных, потопленных или сожженных испанских судов. В одном из боев Ньюпорт потерял руку, что не мешало ему выходить в море.
Его лично знал и английский король Джеймс, большой любитель экзотических животных – Ньюпорт угодил монарху, подарив ему пойманных в Америке двух живых крокодилов.
В море всем распоряжался Ньюпорт, однако все догадывались, кто в действительности возглавляет предприятие и чье имя наверняка стоит первым в секретном письме, которое следовало вскрыть лишь по прибытие на место. Письмо содержало инструкции по организации колонии и список совета из семи имен во главе с губернатором, который и будет управлять ею – Эдуард-Мария Уингфилд, один из главных пайщиков компании. Он один из немногих имел собственную каюту, вез багаж, полный привычных знатному джентльмену предметов, составляющих его комфортный быт, и двух слуг. Ньюпорт все делал с оглядкой на него.

«Сюзан Констант», «Годспид» и «Дискавери» у берегов Америки
Корабли отправились в плавание из устья Темзы 19 января 1607 года. На борту находилось 39 моряков и 108 колонистов, проводивших дни и ночи в страшной тесноте, сидя на соломенных тюфяках и слушая, как волны бьют в борта, раскачивая их убогие плавучие жилища.
Но капитан Нюпорт знал свое дело и к намеченной цели экспедиция добралась без особых осложнений.
Только один пассажир был посажен под арест за пререкания с деспотичным Уингфилдом. Так, под замком, и прибыл в Америку будущий герой Нового Света Джон Смит, с чьим именем связана одна из самых удивительных легенд эпохи колонизации.
Плавание «Сюзан Констант», «Годспид» и «Дискавери» планировалось, как чисто коммерческое предприятие, никаких военных целей, как это было в случае с колониями Роанок или Каролина, Лондонская кампания не ставила. Основать поселение и сразу же начать поиски золота или серебра, окупить затраты и получить прибыль – так рассчитывали акционеры.
Побочными задачами ставились – попытаться найти пролив, соединяющий Атлантический и Тихий Океан, и, по возможности, выяснить судьбу колонистов с Роанока.
По отношению к индейцам в компании царили мессианские и пацифистские настроения. Долгое противостояние с Испанией побуждало в англичанах неприятие всего испанского, в том числе – их жестоких методов колонизации, сводившихся к порабощению коренного населения. Библия и добрая воля должны были стать главным оружием английских колонистов в Новом Мире.
Состав экспедиции тоже формировался, исходя из личных и экономических соображений. Англичане поддались той же иллюзии, что прежде - французы, когда основали свою колонию "Каролина" во Флориде. Америка представлялась, как одна огромная золотая жила, поэтому половину всех пассажиров составляли «джентльмены», рассчитывающие быстро и легко умножить капиталы, у кого они были, или поправить отощавший бюджет своих старинных благородных фамилий. Остальные – фермеры, лесорубы, плотники, рудокопы, призванные возвести фундамент будущей колонии для первой половины, ну и для себя лично.
Солдат, специально нанятых для военной службы, среди них, за единичным исключением, не было, считалось, что они в принципе не понадобятся. Сам Уингфилд имел некоторый военный опыт, накопленный во время кампаний в Ирландии и Нидерландах, но по образованию был юристом и «джентльменом» до мозга костей (его отец доводился приемным сыном королевы Марии Стюарт).
Очень немногим из 108 человек, высадившихся на берегу залива Чесапик, исключая разве что старого морского волка, капитана Ньюпорта, в прошлом доводилось понюхать пороху. К числу этих немногих относился Джон Смит.
Как попал строптивый вояка без гроша в кармане в это «золотое», каким оно обещало стать, плавание – неясно. В состав учредителей компании он не входил и был нанят, скорее всего, как военный эксперт, из опасения, что колония, все же может столкнуться с обстоятельствами, когда придется взяться за оружие. Боялись не индейцев, в миролюбии которых почему-то никто не сомневался, а испанцев, гибельный пример «Каролины» все еще не стерся из памяти. На такой случай и мог понадобится человек вроде Джона Смита. В то время ему исполнилось только 26 лет.
Родом Смит происходил из Линкольншира, его отец фермерствовал и хотел, чтобы сын поднялся на ступеньку выше по иерархической лестнице. Выше в его понимании была торговая лавка. Несмотря на скромные возможности Смит-старший смог дать Смиту-младшему сносное образование, парень по крайне мере мог читать, писать и считать.
Однако в жилах Джона текла кровь прирожденного авантюриста, и как только он освободился от отцовской опеки, покинул свой фермерский надел. У молодого человека, решись он повидать свет, в те времена был небогатый выбор: море, или армия.
Смит предпочел шаткой палубе не менее рискованную долю солдата, благо Европа непрерывно воевала. Война шла в Нидерландах, пытавшихся скинуть испанское ярмо, и молодой Смит устремился туда. На несколько лет его домом стала походная палатка, а когда пушки стихли и Смит вернулся в Англию, он решил, что недостаточно грамотен, и занялся самообразованием.
Книги, над которой он корпел, были весьма специфические: «Искусство войны» Макиавелли, пособия по пиротехнике, закладке пороховых мин, системы военной сигнализации и прочая, подобного же рода, литература.
Капитан Джон Смит - реконструкция по портрету на его книгах
«Сюзан Констант», «Годспид» и «Дискавери» в открытом море
В Европе между тем полыхала новая война, христианская Австрия противостояла напору мусульманской Турции. Вступив в австрийскую армию, Смит сумел отличиться, завоевал ранг капитана, столь же символический, как и в большинстве европейских армии, имевший значение лишь в период боевых действий.
Военное счастье, однако, изменчиво, в сражении на территории современной Румынии Смит угодил в плен.
Участь турецкого пленника была незавидной – рабство. Пленника купил богатый турецкий землевладелец – для работы на своей плантации в Венгрии. Купил себе на беду – Смит убил своего хозяина молотильной битой, завладел его лошадью и бежал.
Во всяком случае, так он писал в своих мемуарах, а как обстояло дело в действительности, кто знает. Многие историки до сих пор считают, что и свое великое американское приключение Смит если не выдумал, то, по меньшей мере, изрядно приукрасил. И обстоятельства его пребывания в плену у поухотанов, и чудесное спасение руками добродетельной Покахонтас – все это нам ныне известно со страниц его же воспоминаний.
Так или иначе, «капитан» Смит был именно тем человеком, которого взяли на борт «Сюзан Констант» на случай военной оказии.
В Новый Свет он прибыл под арестом, проведя в таком качестве 13 недель, омрачивших и без того однообразное морское путешествие. Надменный Уингфилд не терпел нотаций, а Смит, не сдержанный на язык и резкий в поступках, считал себя вправе докучать ему советами, и едва эскадра достигла Канарских островов, откуда лежал долгий и трудный путь в Новый Свет, между высокородным джентльменом и «выскочкой», каким Уингфилд считал Смита, произошла ссора. В результате чего последний оказался под замком.

К следующей главе    К предыдущей главе   К оглавлению