ГЛАВА - 55
МЯТЕЖ. РЕФОРМЫ БЭКОНА

Бэкон в окружении своего ополчения требует от губернатора Беркли принять список требований горожан по реформе управления колонией
Губернатор Беркли слишком поздно узнал, что Бэкон вновь самовольно возглавил ополчение и движется к Джеймстауну с большим отрядом вооруженных сторонников. Это уже был настоящий бунт, а не просто неповиновение губернаторским приказам. Бэкон направлялся в столицу колонии с намерением предъявить ультиматум – отменить новые военные налоги, пересмотреть старые, а в войне с индейцами немедленно перейти к решительным действиям.
Остановить его можно было только силой. Гарнизон форта, защищавшего город, насчитывал всего 30 человек. Все же сэр Уильям Беркли попытался организовать сопротивление. Пушки из форта стали перетаскивать на узкий перешеек ( Джеймстаун стоял на речном полуострове), возводить поперек него вал, но время было упущено.
К чести губернатора, он не стал спасаться бегством, хотя мог бежать по реке. У причала стоял единственный на всю колонию крупный корабль «Адам и Ева», под командованием капитана Гарднера, имевший пушечное вооружение. Но губернатор не воспользовался его помощью, хотя Гарднер сохранил по отношению к нему полную лояльность и предлагал вооруженное содействие.
Выстрелов, однако, в этот раз не последовало. Форт не открыл огня, напротив, отворил бунтарям ворота и Бэкон беспрепятственно вступил город, направившись прямо к дому, где обычно губернатор проводил совещания своего Совета.
Беркли встретил незваного гостя холодно, назвал его мятежником, изменником и пригрозил королевским правосудием.
Тот ничуть не смутился. Обвинения в свой адрес отверг, заявив, что единственное его желание – защитить колонистов от индейцев и обременительных налогов.
Оба понимали, что с этого момента никакое примирение уже не возможно. На что надеялся Натаниэль Бэкон, когда встал на путь открытого мятежа, знал, наверное, он один. В ту минуту он руководствовался скорее порывом, чем разумом и находился в плену собственной популярности, еще не представляя, как далеко она его заведет.
В последующие дни Бэкон не раз появлялся в здании, где все еще заседал уже фактически бесправный Совет в главе с Беркли, каждый раз принося проект нового закона или поправки к уже существующим. На улице, под окнами, выстроившись в две линии, стояли его многочисленные добровольцы с заряженными мушкетами. Под впечатлением этого решающего аргумента члены Совета и сам губернатор молча ставили свои подписи под бумагами, которые Бэкон клал перед ними на стол.
Когда члены совета выходили из здания, солдаты Бэкона встречали их криками: «Долой налоги!».
Кратко касаясь реформ, предложенных Бэконом и подкрепленных силой оружия, скажем, что они разрушали всю коррумпированную и тяжеловесную структуру управления колонией, возведенную Беркли за тридцать с лишним лет единоличного правления. Упразднялась часть налогов, другие снижались, отменялись привилегии чиновников, т. д.
Самым революционным стал пункт, устанавливающий всеобщее избирательное право, чего не было не только в Вирджинии, но и в других колониях. Отныне в Совет мог баллотироваться любой колонист, а не только имеющий крупную собственность, как это было при Беркли.
Сам же Совет наделялся такими полномочиями, что стал походить на английский парламент времен гражданской войны, а Бэкон все больше, вольно или не вольно, подчиняясь давлению обстоятельств, стал входить в роль вирджинского Кромвеля. Вся власть сконцентрировалась в его руках и он уже не желал ею делиться. Даже арестовал двух офицеров местного ополчения, когда они попытались собрать собственные отряды.
Колония понемногу стала разделяться на роялистов, главным образом зажиточных плантаторов, и «бэконистов», сторонников реформ, которых было большинство. Эти последние восторженно приветствовали нововведения, первые же готовы были силой оружия поддержать Беркли и свои традиционные аристократические привилегии. Но пока они не могли выступить открыто.
Бэкон спешил. Покончив, с политической частью своей программы и доведя новые законы до сведения графств, где фермеры и плантаторы средней руки восприняли их с восторгом, он торопился перейти к военной части. События поджимали – 25 июня отряд индейцев вновь совершил нападение на границе с колонией на берегах реки Чикахомини, убив 8 фермеров и разграбив их дома. Еще 7 человек были убиты в графстве Глочестер на реке Йорк-Ривер.
В нападениях в этот раз заподозрили племя памунки. Когда-то это была вотчина великого вождя Опеханкано, дважды в 1622 и 1644 годах учинившего массовую резню жителей Джеймстауна. Но племя давно утратило свою силу и воинственность, ничем не проявляло враждебности. Его последний вождь Тоттопоттоми правил исключительно мирно. После его смерти власть перешла к его вдове, которая, когда началась война с саскуеханноками, заверила губернатора Беркли в своей неизменной дружбе. Тот, в свою очередь, гарантировал ей неприкосновенность, если она продолжит хранить свое миролюбие.
Но для Бэкона в сложившихся обстоятельствах уже не имело значения, виновны памунки в нападениях на фермы или нет. Они представлялись вполне подходящей целью для возмездия и для укрепления собственного авторитета. Эффективная картельная акция устрашила бы другие племена и не только. Он ведь обещал колонистам навсегда избавить их от индейской угрозы, пришло время доказать это на деле.
Началась новая мобилизация ополчения. На призыв выступить против индейцев вирджинцы откликались охотно, собралось около 700 человек. Мобилизация потребовала личных усилий Бэкона, он объезжал графства, чтобы словом и делом содействовать организации новой военной кампании.
Большая армия нуждалась в соответствующем содержании и ее предводитель впервые столкнулся с необходимостью прибегнуть к непопулярным мерам. Фермеры, зачастую, отказывались предоставлять для ополчения припасы и фураж, а более состоятельные плантаторы открыто выказывали неповиновение. Бэкон в их глазах был узурпатором, бунтарем, мятежником.
Молодому лидеру пришлось прибегнуть к конфискациям и арестам. Он также мобилизовал два корабля, оказавшихся под рукой – «Ребекка», капитана Ларимора, и судно поменьше, под командованием капитана Мура. Оба судна пришли из Англии по торговым делам, их английские экипажи и капитаны не испытывали никакой симпатии к Бэкну и его сподвижникам. Когда лодки с вооруженными колонистами подошли к борту, Ларимор даже дал по ним выстрел из пушки. Но как только толпа ополченцев заполнила палубу, капитулировал.
На оба судна Бэкон посадил своих солдат и поручил командовать ими двум своим лейтенантам, Бланду и Карверу. Ларимор энергично протестовал, но вынужден был смириться.
Разумеется, корабли не предназначались для борьбы с индейцами. Забирая их, Бэкон создавал свой личный флот. К этому его подтолкнуло неприятное известие от том, что, как только он покинул Джеймстаун, губернатор Беркли, которого никто не стерег, бежал из города и перебрался в северные графства. Там он стал собирать собственное ополчение. Поначалу фермеры послушно шли под его знамя, полагая, что речь идет о походе против индейцев, но, едва заслышав, что их поведут убивать таких же фермеров, сторонников Бэкона, стали дезертировать в массовом порядке.
В считанные дни армия Беркли разбежалась, он остался лишь с горсткой соратников, главным образом аристократов и крупных землевладельцев с их слугами.
Но сдаваться старый упрямец не собирался. В его распоряжение вновь предложил свое судно «Адам и Ева» капитан Гарднер. Губернатор на сей раз принял его помощь, посадил своих немногочисленных сторонников на борт, конфисковал еще несколько мелких судов и уплыл на восточный берег обширного залива Чесапик. Здесь, во владениях богатого плантатора Джона Кустиса, он разбил военный лагерь и стал собирать сторонников.
Вот почему Бэкону понадобились корабли. Другим способом до воинственного губернатора было не дотянуться. Послать войска на восточный берег обход он не мог, для этого пришлось бы пересечь территорию не подконтрольного ему Мэриленда.
Беркли же занял очень выгодную позицию – Вирджинию разделяло несколько крупных рек и три из них впадали в залив Чесапик. Со своей новой базы губернатор мог высадить десант во многих местах и доставить немало неприятностей.
И это была не  пустая угроза. Сэр Беркли не сидел в своем убежище сложа руки. Всюду, куда только удавалось, он засылал своих представителей, призывая вступить в свой отряд. Каждому, кто бы изъявил такое желание, он назначал высокую по колониальным меркам плату – 12 пенсов. А также долю от распродажи конфискованного имущества тех колонистов, кто примкнул к мятежу. Его силы понемногу росли, это уже была армия наемников, готовая сражаться за деньги, а не просто мобилизованные фермеры. К нему шли и верные роялисты, богатые землевладельцы, ведя за собой вооруженных слуг.
Но губернатор не был уверен в своих силах, он уже понял, что одному ему с мятежом не справиться. Не было надежды и на соседей, Объединенные Колонии по уши увязли в жестокой войне с "Королем" Филиппом и не могли прислать войска, а если бы и прислали, никто не мог гарантировать, что капризное ополчение станет сражаться за интересы сэра Беркли.
Ближайший сосед, колония Мэриленд была слишком слаба, да и там под влиянием событий в Виджинии начались волнения.
Оставался Нью-Йорк, единственный английский город в Америке, где стояли королевские войска – когда нью-йоркский губернатор Андрос занял свой пост, он привез из Англии роту солдат: 100 человек и 6 офицеров. Их сразу пришлось разделить, в Нью-Йорке осталось половина, остальных отправили охранять удаленный Олбани (бывший голландский торговый Форт-Орандж) и в форт Каско - на границах с индейцами-абенаками.
Но Нью-Йорк был слишком далеко, да и 100 "красных мундиров" не могли справиться с многочисленным ополчением Бэкона.
Совершенно подавленный, не видя никакой возможности уничтожить своего молодого противника, Бэркли написал новое письмо в Лондон, прося на этот раз прислать в Вирджинию части регулярной армии. Письмо отправили с оказией на торговом корабле.
Получив этот унизительный зов о помощи, король Карл II отнюдь не пришел в восторг, но оставаться и дальше безучастным свидетелем происходящих в его заокеанской вотчине событий монарх не мог. Волнения в Вирджинии и Война Короля Филиппа в Массачусетсе сильно снизили налоги, которые королевская казна получала из Америки. А действия Бэкона прямо ставили под угрозу власть короны над американскими колониями.
Лишних войск, однако, у него под рукой не было. Армию Карл II недолюбливал и побаивался. При Карле II английская армия была очень мала. Чтобы собрать даже небольшой контингент для отправки в Америку пришлось собирать солдат с миру по нитке.
Было решено послать один полк: 4 роты, по 200 солдат в каждой - итого 1000 и одну орудийную батарею. Половину составили наскоро набранные рекруты, вторую половину буквально по десятку наскребли из различных городских гарнизонов.

Английская пехота времен реставрации при Карле II
Командование над этими скромными силами получил кадровый офицер и убежденный роялист полковник Герберт Джеффрис. Его заместителем стал полковник Фрэнсис Моррисон, ранее живший в Вирджинии.
Одновременно формировалась и загружалась припасами эскадра состоявшая из нескольких транспортов и фрегатов сопровождения. Командовать ею назначили адмирала сэра Джона Бэрри.
Сборы проходили очень медленно. Пока войско было готово к отправке за океан, прошло много времени и много драматических событий. «Красным мундирам» так и не довелось вмешаться в вирджинскую междоусобицу. Развязка наступила раньше, чем они прибыли к месту назначения.
Как ни тревожно было Бэкону оставлять в тылу Беркли с его роялистами, он ничего не мог с этим поделать. В Джеймстауне для охраны столицы он разместил значительную часть своей армии, около 400 ополченцев под командованием Томаса Хансфорда, которого произвели в "полковники". В помощниках ему он оставил двух своих давних друзей и советников – Лоуренса и Друммонда.
Вход в Джеймс-Ривер и залив Чесапик стерегла его маленькая флотилия. «Ребекку», превращенную во флагман, усилили орудиями, взятыми из джеймстаунского форта.
Закончив эти приготовления, Бэкон с оставшейся частью армии выступил в поход против памунки.

К следующей главе    К предыдущей главе   К оглавлению