|
ГЛАВА - 92
ЧЕТВЕРТАЯ ВОЙНА С АБЕНАКАМИ (ВОЙНА ОТЦА РАЛЯ)
«Это наш дом!». «Но это наша
земля!»
Когда в голландском Утрехте в 1713-м году европейские державы
подписывали мир в войне, которая Америке запомнилась, как Война
королевы Анны, за стол переговоров забыли пригласить одну из участвующих
сторон, а именно - индейцев.
Самим индейцам от этого было ни горячо, ни холодно. Кроме одного племени
- абенаков. Вот уже полвека, начиная с участия в Войне Короля
Филиппа, они с небольшими перерывами сражались с
англичанами и, в целом - успешно.
Результатом стало почти полное опустение приграничных территорий в
провинциях Мэн и Нью-Хэмпшир, Новая
Англия отступилась от них, а там, где раньше находились ее цветущие
городки, фермы и плантации - все было уничтожено, остался лишь пепел и заново поднимался
молодой лес.
Сфера обитания абенаков, включая реки Кеннебек, Пенобскот и все, что севернее, считалась не только границей,
буфером, между
англичанами и индейцами в этом регионе, но и границей между Новой
Англией и Новой Францией в Америке, причем абенаки всегда выступали, как
надежные союзники французов. Те снабжали их оружием, а индейцы платили
за это успешными набегами на английские поселения, беспощадная грабя их
и предавая огню.
Но теперь,
среди абенаков началось брожение. Вздумай англичане сейчас отомстить за
прошлые обиды и начать войну, французы не
смогут им помочь, хотя губернатор Квебека Водрейль по-прежнему заверял их в
преданности и
дружбе. Утрехтский мир связал ему руки.
В сложившихся неблагоприятных для них обстоятельствах, вожди племен решили
сами сделать первый шаг - направили делегацию
к
английскому губернатору Томасу Дадли с предложением обсудить условия
мирного договора. Тот ответил согласием.
Встреча состоялась в пограничном
городке Портсмут, где англичане, осознавая свою силу, буквально вили
веревки из своих
давних врагов. Абенаки обязались не препятствовать возвращению
английских колонистов на берега реки Кеннебек, строить там форты,
разводить скот, устраивать фермы.
Встреча в Портсмуте завершилась мирным договором,
американским «Утрехтом», только в миниатюре.
Прзже, в 1717-м году англичане организовали еще один, более
представительный форум, на острове Эрроусик, возле атлантического
побережья, куда, кроме абенаков, прибыли и другие
родственные им племена: микмаки, малеситы,
сококи,
и проч.
Английскую сторону представлял новый губернатор, прибывший из Англии, Сэмюэл Шют, полковник,
ранее воевавший под командованием грцога Мальборо. Его сопровождали многочисленные советники - члены
колониального совета Бостона (ассамблеи).
Новым на этом форуме, было то, что Шют
официально объявил абенаков подданными английской короны, а кроме того -
призвал принять у себя английских миссионеров. Взамен он обещал
увеличить число торговых постов на индейской границе и в изобилии
снабжать их товарами, по ценам, ниже, чем предлагают французы.
В предложении перейти в британское подданство индейцы усмотрели
дальнейшие покушения на их родовые земли, поэтому встреча прошла отнюдь
не в обстановке дружелюбия. Тем не менее все требования Шюта были
приняты, после чего губернатор вернулся в Бостон, а индейцы - к своим вигвамам.
Но не прошло и года, как на границе вновь запахло порохом. Эмиграция из
Англии в Америку продолжалась полным ходом, прибывали новые колонисты и
соседство англичан с индейцами на Кеннебеке вновь стало слишком тесным.
Вдоль границы как грибы вырастали небольшие форты, иногда даже каменные,
причем некоторые строились самими колонистами, среди которых было
немало зажиточных переселенцев из Европы.
Враждебность абенаков росла, в 1720 году они совершили несколько
нападений на скотоводческие хозяйства, появившиеся непосредственно на
берегах их реки.
Жертв в этот раз не было, но индейцы истребили немало
скота, жгли заготовленное на зиму сено и грозили, что в следующий раз
начнут снимать скальпы, если бледнолицые и дальше будут занимать их
земли.
Но партия мира среди них пока была сильнее
- когда из Бостона потребовали прекратить нападения у границы и
возместить ущерб от разорения скотоводов, абенаки прислали 200 бобровых
шкур и 4 заложников в знак мирных намерений.
На короткое время англичане этим удовлетворились, но в Бостоне понимали, откуда растут
корни нарастающей вражды. Индейцы Кеннебека приняли английских миссионеров, но не
прельстились их проповедями. Они больше доверяли французским миссионерам-иезуитам. Суровый, холодный и дикий край не слишком способствовал
привлечению на Кеннебек и Пенобскот миссионеров, но те, чьи миссии укоренились
здесь, пользовались среди своей дикой паствы огромным авторитетом. Таких
миссии было три,
в одной из них проповедовал отец Себастьян Раль. На
имени последнего следует остановиться особо.
Отец Раль был, без сомнения, очень яркой и самобытной личностью.
Во время
описываемых событий
он был уже немолод, прожив среди индейцев свыше 30 лет. В Новый Свет он отправился добровольно и основал
первую миссию в селении абенаков еще в 1689-м году, во время правления
губернатора Фронтенака, который и привез его с собой из Европы.
Тогда же он начал составлять словарь языка абенаков.
Проведя
более 10 лет в различных индейских селах, где он проповедовал слово Божье, Раль
прекрасно узнал свою паству и учил ее молитвам на ее родном языке.
Наконец, он обосновался в селении Норриджвок, на берегах Кеннебека, где его почитали,
как великого мудреца и вождя.
Свой долг упорный иезуит понимал не только как священник, но и как
патриот. Во время войны Королевы Анны он всячески побуждал абенаков к
вооруженной борьбе с англичанами. Английский губернатор Массачусетса Дадли
даже назначил
за его голову награду и в 1705 году отряд английского колониального
ополчения полковника Хилтона нагрянул в поселок, надеясь застать там Раля.
Но индейцы вовремя обнаружили угрозу, ушли из поселка вместе со своим
пастырем.
Англичане разграбили и сожгли Норриджвок, включая церковь.
После войны отец Раль вернулся, построил новую миссию, назвав ее «Черная
сутана», и стал идейным лидером той части племени, которая не
соглашалась смириться с фактической оккупацией англичанами его исконных
земель.
Пытаясь защитить права индейцев на их землю, миссионер вел активную
переписку с членами бостонского правящего совета, даже писал губернатору
Шюту, указывая на
многочисленные нарушения англичанами мирного договора.
Партию войны среди индейцев возглавлял вождь Вовурна. В том же году он
и второй вождь, один из старейших в племени, по
имени Мог, правитель Норриджвока, посетили Квебек, встретились с губернатором Водрейлем, заявив, что абенаки
по-прежнему считают себя подданными Ононтойо - владыки
Новой Франции, и не хотят над собой власти английского короля. Традиционно они просили оружия,
порох, припасы.
Но между двумя монархиями
царил мир и Водрейлю пришлось поломать голову, как помочь своим
краснокожим союзникам. Он решил отправить к абенакам своего
офицера
Шарля де Круазиля и
главу ордена иезуитов в Америке - его преосвященство Пьера де Ла Шассе,
чтобы они представляли Францию в переговорах с англичанами.
Водрейль не мог дать им военный
эскорт, но собрал около сотни вооруженных гуронов и других крещеных индейцев,
которые сопроводили вождей домой, как доказательство, что Франция
по-прежнему стоит за спиной абенаков.
Вождь Мог привел их в Норриджвок, который являлся его родовым селением.
Здесь к ним присоединились более сотни местных воинов, а также Винсент де
Сен-Кастин, сын знаменитого барона Сен-Кастина (см. гл. 78), полукровка -
его матерью была дочь вождя Мадокавандо.
От уже покойного отца он унаследовал титул барона, а дед перед смертью сделал
внука вождем. У французов же молодой Сен-Кастин носил звание лейтенанта
колониальной пехоты и действовал, как представитель французского
губернатора на Кеннебеке.
Переговоры должны были состояться в пограничном Джорджтауне летом 1721-го
года. Они и состоялись, но не так и не в то время, как предполагали губернатор Шют и его
бостонская ассамблея.
К Джорджтауну внезапно явилась целая армия: 250
вооруженных индейцев. Возглавляли их Ла Шассе, отец Раль и оба
офицера: де Круазиль и Сен-Кастин.
Над этим внушительным сборищем дикарей, чьи лица были раскрашены, как
для войны, развевалось французское знамя.
Четверо французов: двое - в черных сутанах, двое - в белых мундирах выступили вперед и
передали
письмо английским властям, содержащее ультиматум – освободить всех
индейских заложников, взятых ранее, и покинуть земли, отторгнутые у племени,
поскольку абенаки - давние подданные французского короля.
Никого из массачусетского правительства в Джорджтауне не было, петицию
принял капитан местного ополчения
Пенхаллоу.
Но она попала по назначению.
Понятно, что подобный ультиматум не мог быть всерьез воспринят англичанами, только
разозлил их. В ответ они обманом захватили и
бросили в бостонскую тюрьму Винсента де Сен-Кастина. То же самое
планировалось сделать и с отцом Ралем. За него даже пообещали награду -
1000 фунтов стерлингов.
В
разгар сезона охоты, когда большинство воинов отсутствовало и не могло
защитить свои очаги, отряд в 300 солдат под командованием полковника
Томаса Уэстбрука окружил Норриджвок. Священник и в этот раз сумел
укрыться в лесу, но англичане захватили его имущество. Среди его вещей
оказался трехтомный словарь языка абенаков, над которым Раль трудился
многие годы (он пережил своего творца и сейчас хранится в Гарвардском
университете) и письма, адресованные губернатору Новой Франции Водрейлю.
Бумаги изобличали миссионера как французского эмиссара и дали повод
открыто преследовать его.
Само село и его жителей Уэстбрук пока не тронул, опасаясь разжечь войну
с индейцами, но своим рейдом он, несомненно, бросил пригоршню углей в ее костер.
В отместку за рейд Уэстбрука вождь Вовурна собрал отряд в 40 воинов и 14 июня 1722-го года совершил
набег на залив Мерримитинг, где они сожгли
поселение Брансуик и
мельницу, но самих жителей не тронули, только отобрали у них имущество и
захватили пятерых
в плен в надежде обменять на четверых своих заложников,
все еще,
удерживаемых в Бостоне, и Сен-Кастина, томившегося там же в плену.
Этот набег стал той каплей, которая переполнила чащу обоюдного терпения:
25 июля
ассамблея Массачусетса объявила абенакам войну. В самом ее начале,
губернатор Шют внезапно отбыл в Англию и его место занял местный
уроженец Уильям Даммер. По его имени эту войну впоследствии назвали «Войной Даммера»
или «Войной отца Раля».
Поначалу инициативу захватили индейцы. Первым их нападению подверглось
поселение Сент-Джордж
в устье одноименной реки. Но население успело укрыться форте.
Индейцы
разграбили и сожгли саму деревню, но, когда на помощь своим прибыл на
лодках из соседнего Джорджтауна отряд ополчения капитана Пенхаллоу, они
отступили.
Однако примерно через месяц абенаки вернулись в большем числе и осадили
форт. Их привел другой миссионер, отец Лауверже.
Хотя он и не был военным, но представлял себе, как можно взять
укрепление.
Пока одна часть индейцев вела перестрелку с гарнизоном форта,
другие, под прикрытием этого огня и переносных щитов из дерева
(мантелетов), сделали
подкоп и заложили под стену бочку с порохом.
Фитиль сгорел, но взрыва не
последовало, порох, как оказалось, отсырел из-за дождей.
Нападавшим пришлось отступить ни с чем и они направились к
другой деревне, с громким именем Оксфорд, перебив многих
еe жителей. Выжили те, кто всегда держал под рукой оружие и успел
укрыться в своих прочных, сложенных из бревен домах.
В
один такой дом, запертый, но, казалось, пустой, четверо абенаков попытались проникнуть через крышу,
прорубив в ней дыру топором.
Но дом не был пуст, там пряталась одинокая вдова. От мужа ей остались в
наследство пистолет и мушкет. Она зарядила оба и, когда с крыши в дыру
просунулся первый дикарь, то получил выстрел в упор прямо голову. Товарищи вытащили
его, но от новых попыток попасть внутрь благоразумно воздержались.
Англичане сделали ответный ход. Отряд ополчения, 230 человек, во главе с
полковником Уэстбруком на лодках поднялся вверх по течению реки
Пенобскот. После недолгих поисков он обнаружил селение, которое индейцы
называли Панавамске. Внутри частокола правильными рядами стояли 24 дома,
построенных на европейский манер, и церковь. Это была миссия отца Лауверже. На ее содержание, как и других приходов, действовавших в
деревнях абенаков, из французской казны ежегодно отчислялось по 2000 ливров. Лауверже, как и
Раль, тратил большую часть этих денег на благоустройство селения и нужды
его обитателей. В своем отчете о походе Уэстбрук писал, что еще не видел
более ухоженного индейского поселения.
При приближения полковника с его армией, индейцы, бывшие в меньшинстве,
вместе с семьями и своим миссионером ушли в лес. Уэстбрук сжег «красивую
деревню», вместе с церковью и домом миссионера, и тем же путем, что и
пришел, вернулся обратно.
Отвлечение таких крупных сил на карательную акцию в глубине индейских
владений, ослабило пограничные английские территории.
Пока Уэсбрук разорял пустую миссию отца Лауверже, абенаки прошлись
томагавками по территории Мэна и Нью-Хэмпшира.
В августе вождь, имевший у англичан кличку «Серый Лок» (Lock), а среди
индейцев звавшийся Ваванолет, успешно напал на селения Нортфилд и
Рутланд, добыв скальпов и уведя пленников. Ополчение пыталось
преследовать его, но безрезультатно.
В октябре Серый Лок вернулся и вторично атаковал Нортфилд и снова
преуспел, вырезав немало жителей.
От его руки погиб даже член бостонской
правящей ассамблеи Джозеф Уиллард, ехавший верхом куда-то
по своим депутатским делам. В пути он угодил в засаду, устроенную
Ваванолетом и его воинами. Уиллард успел застрелить одного из нападавших
и ранил шпагой другого, но его стащили с лошади, прикончили и сняли скальп.
Его имя наводило такой страх, что Бостон выделил деньги на строительство
форта недалеко от разоренных им селений, на месте, где пересекались
несколько старых индейских охотничьих троп. Форт назвали в честь
губернатора - Форт-Даммер, его вооружение составляло 12 легких пушек,
гарнизон - 55 человек, присланных в помощь местной милиции.
Когда Серый Лок, направляясь в очередной набег, наткнулся на форт, он
просто обошел его стороной, но не преминул застрелить нескольких
часовых, ходивших по стенам.
Объявляя войну абенакам, Даммер и его Совет не предполагали, что она
охватить такую территорию и начнет разрастаться. В надежде хоть немного
утихомирить страсти, англичане решили выпустить из тюрьмы лейтенанта Сен-Кастина.
Этого требовал и губернатор Водрейль, приславший письмо, требуя немедленно
освободить французского офицера и подданного французского короля. Но это
событие уже никак не могло повлиять на ход войны.
В Бостоне прекрасно понимали, что ее идеологический центр находится в
Норриджвоке, там по-прежнему неистово проповедовал отец Раль, призывая
абенаков стойко сражаться за земли предков. Решение уничтожить
Норриджвок и схватить Раля напрашивалось само собой.
Зима на время остановила военные действия, но летом следующего года
англичане собрали крупный отряд,
четыре роты: Мултона, Хармона, Брауна и Бина, по 50 человек в каждой,
всего 208 человек, включая трех проводников-ирокезов. Командовал Хармон,
его заместителем был Мултон.
Отряд собрался в недавно построенном форте Ричмонд, в низовьях Кеннебека, и двинулся оттуда
8 августа 1722-го года на больших рыболовных лодках - вельботах. После
недели усиленной гребли отряд высадился на берег -
дальше путь преграждал водопад.
Лодки остались под охраной Бина и его
роты, остальные силы направились на поиски селения абенаков.
Удивительно, но в Норриджвоке не существовало даже частокола, а его
обитатели словно забыли, что идет война. Индейские разведчики не
стерегли тропы, а часовые не охраняли по ночам спящее село и миссию.
Перед нападением Хармон разделил силы поровну, решив атаковать с двух
сторон. Первым отрядом командовал он сам, другим - Мултон.
Когда англичане в 3 часа утра 22 августа утра вошли в Норриджвок, деревня
пребывала в сонной тишине. Лишь случайно выбравшийся из вигвама по нужде
индеец поднял тревогу.
В селении находилось около 50-60 воинов, но они
выбегали из свих жилищ по одному - двое и первым делом пытались спасти
свои семьи. Их стрельба была беспорядочной и малоэффективной, в то
время, как огонь англичан, двигавшихся сомкнутым строем, был организованным и точным.
Сопротивление
индейцев было быстро сломлено, заслон их воинов рассеян и они бежали к реке
и к
лесу, падая под английскими пулями.
В Норриджвоке осталось только два очага сопротивление: дом отца Раля и
вигвам вождя Мога. Старый миссионер
не стал бежать, взялся за мушкет, явно не собираясь сдаваться живым. Он был убит,
когда перезаряжал свое оружие, разделив участь 26 воинов, его прихожан, павших
в тот день.
Разъяренные англичане изрубили его тело тесаками и сняли с него скальп,
как и с других погибших абенаков.
Вождь Мог успел застрелить одного из ирокезов, ломившегося в его жилище,
но и сам погиб вместе со всей семьей: женой и двумя детьми.
В Бостоне за
каждый скальп убитого индейца старше 12 лет платили 100 английских
фунтов.
Убийство англичанами миссионера Себастьяна Раля в
Норриджвоке
Когда англичане ушли, абенаки вернулись за останками своего
духовного наставника и с почестями похоронили его по христианскому
обряду.
Разгромив Норриджвок и убив популярного пастыря, англичане фактически
выиграли войну. Четыре клана абенаков в том же году выразили желание заключить мир.
Но
оставались и такие, кто отказался зарыть томагавк.
Серый Лок (Ваванолет)
продолжал рыскать по Нью-Хэмпширу, а осенью 1724-го года большой отряд индейцев-пекавкетов
(еще одна ветвь абенаков)
с реки Сако подкрался к селению Данстейбл, схватил и увел в лес
двух неосторожных фермеров.
В городке поднялась тревога, в погоню отправился отряд из 10 человек. Но стоявший во главе индейцев Вождь Паугус только
того и ждал. Двое пленников, захваченных им, были всего лишь приманкой.
Когда погоня углубилась в лес, идя по нарочито оставленным заметным
следам, воины Паугуса окружили ее и перестреляли, как куропаток.
Вырвался из этой бойни и спасся лишь один - Джозайя Фаруэл.
Для маленького поселения такая потеря была огромной бедой и побудила
волну гнева. Нашелся лидер, простой фермер Джон Лавелл, решивший во что
бы то ни стало отомстить убийцам. Но те ушли далеко, на заснеженные
берега своей реки Сако, и, чтобы преследовать их, требовались люди, вроде
французских «сoureurs de bois».
Тогда Лавелл организовал сбор подписей под петицией к властям
Бостона, прося выделить деньги, чтобы нанять профессиональных охотников
и следопытов для рейда в глубь индейской территории. То есть, речь шла о
рейнджерах, хотя такого термина в то время еще не употребляли.
В Бостоне идею сочли дерзкой, но только такая тактика и могла покончить
с набегами непримиримых. Деньги нашлись и Лавелл стал формировать отряд.
Каждому, кто подходил для такого опасного дела, установили плату - 2
шиллинга и 6 пенсов в день, плюс полагалась награда за добытые скальпы, делившаяся
поровну.
В январе 1725-го к походу все было готово, 30 наемников ждали только
приказа.
Лавелл повел их к верховьям
реки Сако. Все знали, что поход предстоит тяжелый и взяли
достаточно припасов. Но дичь не попадалась и половину отряда пришлось
отправить обратно из-за нехватки еды.
С остальной группой Лавелл обнаружил одинокий вигвам и 10 отдыхавших в
нем воинов. Их окружили и уничтожили, не дав даже схватиться за оружие.
С убитых сняли скальпы.
Это успех сильно поднял престиж Лавелла и, когда в апреле он снова стал
собирать отряд, в него записалось уже 46 человек. Все единогласно
признали его капитаном. Своими лейтенантами он выбрал Фаруэла (своего
двоюродного брата) и Роббинса,
сержантом - одного из самых молодых участников экспедиции - Вайсмана.
Как и прежде, поход по девственным лесам и рекам оказался тяжелым,
появились больные и травмированные. Отряд сократился до 34 человек, но
продолжал идти вглубь территории
пекавкетов.
Через три недели с начала похода, 7-го мая, перейдя реку Сако, англичане, наконец,
услышали редкие одиночные выстрелы - видимо, где-то рядом охотилась
группа индейцев.
Взяв мушкеты наизготовку, Лавелл и его люди осторожно двинулись сквозь
заросли и неожиданно наткнулись на одинокого индейца, высматривавшего
дичь. Его реакция была мгновенной - подняв мушкет, он выстрелил прямо в
предводителя англичан.
Хотя ружье дикаря было заряжено на уток - дробью, от выстрела
почти в упор Лавелл получил смертельное ранение, как и еще один
колонист, которого задела разлетевшаяся дробь. Индейца тут же застрелили
и оскальпировали, но его многочисленные собратья, охотившиеся
неподалеку, начали сбегаться со всех уголков леса, стреляя на ходу. Это были сам вождь Паугус с его кланом.
Перестрелка отряда Лавеллла с воинами вождя Паугуса
Рейнджеры сначала образовали подобие круга, прячась за деревьями, но
индейцы все прибывали и вскоре стали брать числом. Смертельно раненый
Лавелл, сумел сделать еще несколько выстрелов, пока не истек кровью и
скончался, еще 8 его товарищей были убиты, оба лейтенанта, Фаруэл и
Робинс - тяжело ранены.
Уцелевшие сумели сменить позицию и отойти к небольшому озеру, обеспечив
себе тыл. Бой, начавшийся в 10 утра, длился уже весь оставшийся
день и продолжался ночью.
Когда, казалось, еще немного, и остатки рейнджеров будут уничтожены,
индейцы внезапно прекратили стрельбу и отступили, словно растворились в ночи.
Одна из шальных пуль в темноте сразила их вождя Паугуса, а еще раньше
один из колонистов сумел застрелить их шамана.
Индейцы были столь удручены гибелью своих военного и духовного лидеров,
что сочли сражение проигранным. Похоронив Паугуса и еще 10 своих павших
воинов в одной братской могиле, они ушли.
Англичан осталось 15, из них четверо раненых. Из
офицеров уцелел только самый младший, Вайсман.
Было решено, что 11 пойдут обратно и приведут помощь - все они
благополучно вернулись в
Данстейбл.
Но вскоре после их
ухода раненые решили, что индейцы могут вернуться и добить их и тоже
поковыляли домой.
Двое из этой четверки умерли в пути, другие заблудились и дальше пошли
порознь. Один из них, Девис, шел три недели, пока не добрался до
деревни Берик. Второй, Джонс, после четырнадцати дней плутания в лесах
пришел в деревню Биддефорд.
Это было последнее сражение войны.
Летом 1725-го года она практически закончилась. В следующих, 1726/27 годах
последние из племен абенаков, еще не подписавшие мирный договор,
прислали своих представителей и поставили под ним свои тотемные знаки.
Только один из вождей,
Ваванолет (Серый Лок) не смирился и еще долгие годы тревожил своими
нападениями границу, пока не состарился и умер, предположительно в 1750
году, став настоящей легендой.
Хотя война Даммера не отличалась
большим масштабом, она основательно укрепила позиции Новой Англии на
северо-западе материка. Река Кеннебек уже не была неприкосновенной, колонисты
стали активно осваивать ее берега.
Если же учесть, что по условиям Утрехтского мира к Англии перешел весь
полуостров Акадия с Порт-Ройалем, то английские владения в Америке
значительно придвинулись к заливу и реке Св. Лаврентия.
К следующей главе К предыдущей главе
К оглавлению
|
|
